ТРЕТЬЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИЛА
Шрифт:
Только возникающая вокруг орденской идеи национального общества революционная партия и сознательно служащее традиции государства, и лишь ей, второе городское сословие способны справиться с коррупцией, с бандитизмом, победить в гражданской войне малой интенсивности и установить в России стабильный режим диктатуры промышленного интереса. Только они способны обеспечить внутриполитические условия для долгосрочного планирования структурной перестройки экономики, воспитания новой национально-корпоративной этики производственных отношений предпринимателей и работников, как основы основ появления конкурентоспособного, прибыльного высокотехнологичного производства. И выполнить такую задачу они смогут единственным способом, посредством военно-политической диктатуры национальной демократии.
Абсолютно все развитые страны Запада прошли через разрушительные для промышленного производства режимы всеохватной диктатуры коммерческого интереса, которые свергались
Сейчас к подобной революционной смене режима диктатуры коммерческого интереса на военно-политический режим национальной демократии объективно движется Россия. И этот будущий режим национальной государственной власти, осуществляя диктатуру промышленного интереса, не позволит России превратиться в полуколониальный придаток западной промышленности. Пусть никто не строит на этот счёт никаких иллюзий.
21 мая 1996г.
Югославский синдром
Для практической политики русскому национализму чрезвычайно важно разобраться в причинах и следствиях гражданской войны в Югославии, столь явно выявившей непримиримое противоборство трёх направлений религиозного мировосприятия, в том числе в среде одного этноса, говорящего на едином сербскохорватском языке. Нельзя закрывать глаза на то, что и бывший СССР разрушался принципиальными противоречиями, обусловленными существованием трёх полюсов культурно-религиозного притяжения: западноевропейского католицизма; восточноевропейского православия; южного исламизма.
Особенностью событий в Югославии было то, что вследствие кризиса коммунистической идеологии центральная номенклатурно-бюрократическая власть попыталась сохранить территориальную целостность страны за счёт подъёма традиционно православного, скорее культурного, чем фанатично религиозного, патриотизма сербов, что создавало для центральной бюрократии возможности захвата собственности во всех землях Югославии. Это вызвало ответные меры местных элит, которые желали сами распоряжаться местной собственностью и стремились к этно-политической и(или) культурной независимости. Подъём религиозных католических и исламских настроений позволил местным элитам воспользоваться этими настроениями, чтобы совершенно открыто объединяться против центральной власти, получая морально-политическую и материальную поддержку Запада, с одной стороны, и мусульманских режимов Ближнего Востока, режима в Турции - с другой. Политические сообщества с разными религиозными традициями мировосприятия объединяются всегда не просто по некоей симпатии друг к другу, а против предчувствуемой или реальной силы для противостояния ей. Уже одно объединение военно-политических структур католиков хорватов и боснийских мусульман против боснийских сербов отражает то, что последние представляли для двух первых серьёзную опасность. В чём же она заключалась?
На современном Западе стало явным преобладание средних слоёв горожан в среде национальных общественных отношений, которые в каждом государстве характеризуются собственной степенью корпоративности национального самосознания государствообразующего этноса, опирающегося на традиции мелкобуржуазного национализма. Традиции мелкобуржуазного национализма в каждой их современных капиталистических стран Запада становились государственными традициями в эпоху Национальной революции, которая в этой стране завершала буржуазную революцию. Во Франции, к примеру, корпоративность национального самосознания французов развивается со времени, когда Наполеон I конституционно закрепил положение, что настроения мелкобуржуазного национализма французов являются главной опорой национального государства. В Германии она развивается со времени нацистского режима Гитлера. И так далее.
Последние социальные Национальные революции, которые и создавали режимы воспитания национального мелкобуржуазного корпоративизма, происходили в ряде стран католической Европы в 20-х, 30-х годах текущего, ХХ-го века. Тогда же через подобный фашистский режим Национальной революции прошла и Хорватия. К нынешнему дню хорваты, так же как и латыши, эстонцы, чехи, венгры, отчасти литовцы и западные украинцы униаты, по своему культурно-историческому тяготению и политическому опыту испытывают влияние собственных Национальных революций первой трети века. Становление традиций мелкобуржуазного национализма в среде этих народов политически было подавлено коммунистическими режимами, но тем не менее продолжалось фактически всё время после Второй мировой войны, готовое в любой момент проявиться в политической борьбе за власть, как было, например, в Венгрии в 1956 году. С крахом коммунизма в СССР эти традиции мелкобуржуазного национализма быстро разбудили соответствующие им настроения и политические движения, цели которых приобрели западноевропейскую направленность. На основаниях этих традиций стали возникать новые национальные государства Европы, которые устремились в НАТО и в ЕЭС для интеграции с другими национальными государствами евросоюза.
Народы же православно-религиозной мировоззренческой традиции через эпоху Национальных революций не прошли, они только-только к такой эпохе приближаются. Мелкобуржуазное самосознание средних слоёв горожан в них только-только зарождается, пока лишь смутно и неорганизованно выражает тяготение к цивилизованному городскому национализму. Но и народный патриотизм уже не в состоянии быть опорой их государственного развития, так как питавшие его вековые традиции связанного с зависимостью от земли крестьянского существования, феодальные в своей основе, начинают отмирать. Урбанизация и промышленное развитие при коммунистических режимах разрушили крестьянское общинное бытиё этих народов, что необратимо подталкивают их молодые поколения к революционному прорыву в новое качество социологизации городского общественного сознания, становлению этого самосознания как национально-корпоративного, что возможно единственно в национальном этнократическом государстве. А такое государство рождается во время социальной Национальной революции.
Все социальные революции в мировой истории, а в особенности революции Национальные, производили колоссальные потрясения в межгосударственных отношениях, резко нарушали балансы интересов мировых держав. Почему? Потому что при социальной революции сначала переживающее такую революцию государство теряет прежние сферы экономического и политического влияния, а затем, в результате мобилизационных мер, осуществляется целенаправленный революционный перевод конкретного общества в новое качество общественных отношений, что создаёт условия для ускоренного роста производительности труда, принципиального усложнения производственных отношений и промышленного производства. Быстрый подъём производства создаёт проблему избытка товарной продукции, что заставляет пережившее революцию государство втягиваться в борьбу за рынки сбыта товаров, за передел сфер экономического и, следовательно, военно-политического влияния, за контроль над мировыми путями торговли, принуждая все мировые державы, так или иначе, искать новые балансы интересов.
Предчувствие вызревающих в России, в других странах с православной культурной традицией социальных Национальных революций и тревожит Запад, заставляет его нервно и подозрительно укреплять позиции НАТО именно на европейском континенте, что происходит несмотря на крах коммунистического блока. Отражением этой нервозности становится поддержка Западом в военно-политическом конфликте в Югославии, как хорватов, восстанавливающих национальное политическое самосознание, так и исламских сил, которые чужды городским производственным отношениям, городскому капитализму, идеологически видят мир с позиции средневекового земледельческого феодализма. В югославских событиях Запад неизменно выступает против сербов. И точно такую же политику он проводит в отношении русских на постсоветском пространстве.
В таком положении дел заложен парадокс, которого пока не видит никто, но который проявится в ближайшее время. Сближение России, других стран, в которых происходит отмирание православной народной традиции общественного бытия, с Западом, в том числе с прибалтийскими и славянскими национальными государствами, невозможно в принципе до тех пор, пока Национальная революция в России не начнёт эпоху преобразования ряда народов Восточной Европы в городские политические нации. То есть пока в России не придёт к власти революционный националистический режим диктатуры промышленного политического интереса, который возглавит исторически прогрессивный процесс возникновения новых национальных государств на европейском континенте. Сейчас Запад вынужден искать союза с исламским миром для противостояния той нестабильности, которая царит в странах, объективно переживающих буржуазные революции и приближающихся к Национальным революциям. Но затем, когда в Восточной Европе возникнет блок военно-политических режимов национальных демократий, именно мусульманская духовная традиция станет самой опасной цивилизованным основаниям Запада. И это обстоятельство заставит главные политические силы Запада идти на уступки России в переделе сфер геополитического влияния, в восстановлении и укреплении её сфер влияния в самой Европе. Такие уступки, однако, будут не следствием добровольных решений, а вынужденным ответом на возрождение стратегической мощи русского национального государства.