Третья власть
Шрифт:
Посадочные ноги представляли собой толстые колонны с большими опорными тарелками на концах. Родан слабо улыбнулся, отметив сходство с конструкцией «Стардаста». У инопланетян мысль работала в том же направлении, что и у людей, по крайней мере, в научно-техническом плане.
Он услышал раздавшееся в радиоприборе тяжелое дыхание Булли. Сразу же после этого друг показался рядом с ним.
Реджинальд Булль молча присоединился к Родану. Тот без слов кивнул. В ответ Булли с трудом улыбнулся. Несмотря на усилие воли, он не мог скрыть дрожания губ.
Они медленно пошли вперед. Перед ними возвышался свод огромного
Его глаза заметили зияющие отверстия на нижней стороне экваториального выступа, который оказался мощным кольцом шириной более 70 метров.
«Если они сейчас стартуют, мы превратимся в пыль, — сказал он невозмутимо. И показал рукой наверх. — Это, видимо, фурменные сопла, если предположить, что они работают по известному нам принципу. Покрытые глазурью поверхности днища вокруг всего корабля, наверное, нагревали до белого каления. Я оцениваю стартовый вес шара в земных условиях примерно в два миллиона тонн. Как такую массу выводят в полет?»
«Советую пустить пиротехническую ракету», — саркастически произнес Булли. В нем закипала злость. Казалось, их вообще не замечают. Он снова спросил себя, не были ли они для инопланетян кем-то вроде обезьян. При всем желании он не мог отделаться от этих мыслей. У него не было такой уверенности в себе, как у его друга. Булли спасало его несколько абстрактное чувство юмора. Это было для него последним выходом, когда он уже не мог больше оставаться наедине со своими мыслями.
Родан, напротив, сохранял спокойствие. Он подозревал, что внутри корабля шла дискуссия. Вполне вероятно, что и Неизвестные тоже оказались в трудной ситуации. Конечно, они знали, что играючи справятся с обоими мужчинами. Достаточно было бы, вероятно, одного нажатия кнопки.
Этот факт Родан рассматривал, как положительный. Если инопланетянам не совсем чужда этика, если им было знакомо понятие терпимости, то они просто не могли сделать ничего плохого. Они лишь выбирали между дальнейшим молчанием и подачей признаков жизни. Поэтому Родан запасся терпением.
Булли реагировал в свой способ. После нескольких мгновений он сказал громко и с иронией:
«Под их кораблем стоят два страшных чудовища с пустым желудком и пересохшей глоткой. Добрый день. Меня зовут Реджинальд Булль. Вы были так любезны заставить нас сделать вынужденную посадку. Мы пришли рассчитаться».
При других обстоятельствах Родан рассмеялся бы. Теперь же ему стало не по себе, хотя способ поведения Булли казался совсем неуместным.
Они больше не разговаривали. Родан сдерживался, чтобы не схватиться за оружие. Он подавлял в себе этот безрассудный инстинкт. Булли судорожно сжимал свое ракетное автоматическое оружие. Родан посмотрел на него, но в ответ на его взгляд капитан Булль лишь гневно пожал плечами.
Резкая вспышка света обрушилась на них так же внезапно, как и зеленое свечение несколько часов назад. Родан отпрянул. Против воли он вскинул ружье к локтю, а потом, весь дрожа, сдвинул его обратно на плечо.
«Брось эту штуку, — приказал он Булли. — Сколько раз мне еще повторять?»
В сферической стене над ними образовалось широкое отверстие. Оттуда исходил яркий свет.
Из отверстия что-то выдвинулось. Когда цоколь коснулся грунта, он развернулся в широкую, абсолютно гладкую ленту.
Родан осторожно подошел к слабо светящейся плоскости. Он остановился прямо перед ней.
«Приглашение, — сдавленно произнес он. — Гм, никаких ступенек! Переборка находится от нас в добрых 30 метрах. Здесь можно было бы установить „Стардаст“.
«Видимо, это небольшой тест на интеллект», — нервно пропыхтел Булли. Он снова и снова смотрел наверх. Не было видно ни одного живого существа.
Родан вступил на наклонную поверхность. Она вела наверх под углом по меньшей мере 45 градусов. Почувствовав, что поднимается, он инстинктивно вытянул руки. Он хотел противостоять чувству падения, но заметил, что ошибается. Его ботинки не касались ленты. Они висели в нескольких миллиметрах над флюоресцирующим материалом, и таким способом он скользил наверх, словно стоял на эскалаторе.
Булли выругался. Его руки искали опоры. Он на четвереньках следовал за Роданом. Свет перестал быть таким ярким. Они опять ничего не услышали, когда шлюзовые затворы закрылись за ними. Они были внутри чужого корабля.
«Ни один человек нам не поверит, — прошептал Булли. — При этом еще неизвестно, удастся ли нам еще когда-нибудь поговорить хоть с одним. Что ты собираешься делать?»
«Вести переговоры, использовать мой рассудок. А что еще? Ситуация представляется не слишком невероятной, если воспринимать все как само собой разумеющееся. Это всего лишь дело инстинкта. Попытайся его контролировать».
Послышались первые звуки. Они услышали тихое шипение проникающего воздуха. Вопрос в том, была ли эта газовая смесь пригодна для дыхания человека. Родан понял, что их на самом деле подвергают тесту. Если бы он сейчас наудачу попробовал открыть шлем, это было бы расценено, как необдуманный поступок. Он не мог знать, какой газ они сюда впустили. Поэтому ничего не предпринимал, пока не открылись внутренние ворота.
Они увидели высокий сводчатый коридор, оканчивающийся флюоресцирующей шахтой.
Они пошли дальше. Больше не о чем было думать. Корабль казался вымершим. Ситуация была нереальной. Булли знал, что он не долго сможет выдержать нервную нагрузку. Ему хотелось закричать.
И тут раздался четкий голос с интонацией учителя английского языка: «Вы можете расстегнуть свои защитные костюмы. Воздух пригоден для вашего дыхания».
Родан со свистом выпустил остановившееся дыхание. Без единого слова он открыл шлем.
5.
Он назвал себя Крэст. Он был очень большим и тонким, по меньшей мере на голову выше Родана. У него были две руки и две ноги, узкое туловище и одухотворенное лицо старого человека, кожа которого осталась невероятно молодой и гладкой. Под высоким лбом сидели два больших глаза необыкновенной выразительности. Судя по цвету лица, он мог бы принадлежать к племени островитян с бархатистой кожей. Впечатление портили, однако, красные, как у альбиноса, глаза и белесые волосы на голове. Он излучал нечто чужое, нереальное, хотя внешне был очень похож на человека. Действительная разница состояла, видимо, в вещах, не распознаваемых сразу.