Третья волна
Шрифт:
Некоторые производства движутся от массовой продукции к изготовлению небольших партий изделий, другие — к полному производству продукции на заказ на базе непрерывного процесса. Вместо того чтобы начинать и прерывать производство в начале и конце изготовления каждой небольшой партии, там уже достигли того, что машины могут постоянно возвращаться в исходное положение, и изготовленные вещи — каждая из которых отличается от другой — текут из машин потоком. Короче говоря, мы движемся к машинному изготовлению на заказ на круглосуточной, непрерывной основе.
Другое значимое изменение, как мы вскоре увидим, вводит заказчика более непосредственно, чем до сих пор, в производственный процесс. В некоторых производствах мы только на шаг отстоим от того, чтобы компания — заказчик перекачивала
Наконец, если Вторая волна была картезианской в том смысле, что изделие разделялось на части, а затем производилась трудоемкая сборка, то производство Третьей волны — посткартезианское, или «цельное». Это можно проиллюстрировать тем, что произошло с таким обычным изделием, как ручные часы. Если в часах раньше было до сотни движущихся частей, то сейчас мы можем делать часы однородными, более точными, надежнымии без движущихся частей. Сегодняшние телевизоры «Панасоник» также имеют вполовину меньше деталей, чем десять лет назад. По мере того, как крохотные микропроцессоры — эти удивительные чипы — появляются во все большем количестве изделий, они заменяют довольно большое число стандартных деталей. «Экссон» предлагает «Qyx», новую пишущую машинку, с очень небольшим количеством движущихся деталей вместо сотен таких деталей в «ИДМ Селектрик». Хорошо известная 35–мм камера «Канон АЕ–1» теперь содержит на 300 деталей меньше, чем предшествующая модель [295] . 175 из них заменены единственным чипом компании «Texas Instruments».
295
Камера «Кэнон АЕ–1: см. Report of First Quarter and Stockholders Meeting, Texas Instruments, 1977.
Проникая на молекулярный уровень, вводя компьютерные проекты и другой инструментарий высокоразвитого производства, мы объединяем все больше функций во все меньшем количестве деталей, заменяя «целым» множество отдельных компонентов. Это можно сравнить с возникновением фотографии. Вместо того, чтобы создавать картину, нанося кистью на полотно бесчисленные мазки, фотограф «создает» целое изображение простым нажатием на кнопку. Мы начинаем наблюдать «эффект фокуса» в производстве.
Таким образом, модель ясна. Огромные изменения в техносфере и инфосфере сошлись воедино, изменив способ производства изделий. Мы быстро движемся за пределы традиционного массового производства к сложной смеси массовой и уже немассовой продукции. Конечная цель этого усилия теперь очевидна: изготовление только изделий на заказ, произведенное цельным, непрерывным процессом под все возрастающим прямым контролем заказчика.
Говоря коротко, мы революционизировали глубинную структуру производства, вызвав ряд изменений в каждом слое общества. Однако эти изменения, заставляющие студента планировать карьеру, производство — инвестиции, а общество — стратегию развития, не могут быть поняты в отдельности. Их нужно рассматривать в прямой связи с другой революцией — революцией в офисе.
Смерть секретаря?
Чем меньше рабочих в богатых странах занято в материальном производстве, тем больше людей нужно для того, чтобы создавать идеи, патенты, научные формулы, документы, счета — фактуры, планы реорганизации, картотеки, дела, производить исследования рынка, торговые презентации, письма, графики, юридические обоснования, инженерные спецификации, компьютерные программы и сотни других видов данных или знаковой продукции. Этот подъем бюрократической, технической и административной деятельности так широко документирован во многих странах, что не обязательно приводить статистику для подтверждения. Некоторые социологи расценивают возрастание абстрактности производства как свидетельство того, что общество перешло в «постиндустриальную» фазу.
Факты
На этом «производстве знаков» культуры Второй волны создается также кастовая система, подобная заводской. Заводская рабочая сила делится на работников физического и нефизического труда. Офис сходным образом разделен на работников «высокой абстракции» и «низкой абстракции». На одном уровне мы обнаруживаем технократическую элиту: ученых, инженеров, управляющих, время большинства из них занято встречами, совещаниями, деловыми завтраками или диктовкой, составлением справок и докладных, телефонными звонками и иным обменом информацией. Недавно проведенное исследование утверждает, что 80 % времени управляющего тратится на от 150 до 300 «информационных трансакций» ежедневно.
На другом уровне мы видим «белые воротнички» — пролетариев, которые, как заводские рабочие периода Второй волны, выполняют бесконечную рутинную мертвящую работу. В большинстве случаев это не состоящие в профсоюзе женщины, и эта группа может вызвать обоснованную ироническую улыбку при рассуждениях социологов о постиндустриализме. Это индустриальная рабочая сила в офисе.
Сегодня и офис начинает двигаться за пределы Второй волны в Третью, и индустриальная кастовая система в нем на пороге изменений. Вся прежняя иерархия и структура офиса скоро будут перетасованы.
Революция Третьей волны в офисе представляет собой результат объединения нескольких сил. Необходимость в информации выросла так быстро, что никакая армия клерков, машинисток и секретарей Второй волны, как бы велика она ни была и как бы рьяно ни работала, не может справиться с этим. Вдобавок стоимость канцелярской работы катастрофически возросла, и предпринимаются лихорадочные поиски способа контролировать это. (Издержки офиса возросли до 40–50 % всех расходов во многих компаниях, и некоторые эксперты утверждают, что стоимость подготовки одного делового письма может составлять от 14 до 18 долл., если принимать во внимание скрытые затраты.) [296]
296
О количестве информационных трансакций и росте затрат офиса см.: Randy J. Coldfield «The Office of Tomorrow Is Here Todayl», Special Advertising Section, «Time», November 13, 1978.
Более того, в то время как средний заводской рабочий в Соединенных Штатах сегодня обеспечивается технологией стоимостью в 25 тыс. долл., работник офиса, как считает один из сбытчиков компании «Ксерокс», «работает со старыми пишущими машинками и счетными машинами стоимостью 500–1000 долл. и, вероятно, относится к наименее продуктивным работникам в мире». Продуктивность офисов возросла на жалкие 4 % за последнее десятилетие, а в других странах, возможно, еще менее.
Сравните это с невероятным понижением цены компьютеров, если учитывать количество производимых ими операций. Установлено, что мощность компьютера за последние 15 лет возросла в 10 тыс. раз, а стоимость операции снизилась в 100 тыс. раз. Сочетание поднявшихся цен и застоя в производстве, с одной стороны, и компьютерного прогресса, с другой, потрясающе [297] .
297
Влияние автоматизации офиса на безработицу обсуждается в «Computer Shock: The Inhuman Office of the Future», John Stewart, «Saturday Review», June 23, 1979.