Треугольник страсти

Князева Анна

Орлову представилось, как Сашенька, хмурясь и вздыхая, несколько раз переписывала это послание, тщательно подбирая «правильные» слова. Наверное, не один лист бумаги полетел в камин прежде, чем девушка сочла свое письмо выдержанным в нужном стиле.

Рассмеявшись, Михаил Антонович сложил листок и спрятал его на груди. Он вовсе не собирался шантажировать или дразнить Сашеньку этой запиской, просто ему приятно было держать на груди адресованное ему письмо. Ведь он столько лет не получал записок от молоденьких девушек!

Потом

он подумал, что следует дать ответ, иначе Сашенька не уснет этой ночью, терзая себя упреками. А ведь он ничуть не был в претензии и даже готов был поддержать затеянную девушкой игру, целью которой было раздразнить того молодого человека. Оленина, кажется… Кажется, среди его знакомых были какие-то Оленины… Возможно, родители.

Подумав, Михаил Антонович решил сам поехать к Микульчиным. Надо лично сказать Сашеньке, что он на нее нисколько не обижен и распущенной девушкой ее не считает. Каким образом устроить этот разговор, он еще не придумал, но его уже охватило странное нетерпение. Орлову почему-то очень захотелось увидеть Сашеньку, и он бегом бросился вниз по лестнице, крикнул извозчика и погнал экипаж к дому Микульчиных.

Собственное волнение удивляло Михаила Антоновича и немного смешило, но справиться с ним он не мог. Орлов обнаружил, что внутри него уже теплилась нежность к этой маленькой авантюристке, которая так походила на его друга, почти брата. Но чувства, которые сейчас нарастали в его душе, были далеко не родственными. Орлова и пугало это, и радовало. Ведь временами ему казалось, что он вообще уже не способен испытывать волнения любви. На счет девушки он не обманывался… Разумеется, Сашенька не сможет ответить ему взаимностью. И дело не только в том, что она сейчас влюблена в этого Дмитрия Оленина… Михаил Антонович был убежден, что он слишком стар для нее.

Эта мысль могла заставить Орлова повернуть экипаж назад, но он сумел уговорить себя, что ему же самому пойдет на пользу небольшая тайная влюбленность. Девушка ничего не заподозрит. Для нее он должен оставаться старым другом семейства, удобной игрушкой, вроде плюшевого медведя. А он будет любоваться ею, наслаждаться ее голосом, смехом. Ведь ему давно уже не доводилось просто упиваться чьей-то красотой и юностью.

Решив, что тайные движения его души никого оскорбить не могут, Михаил Антонович расслабился и даже позволил себе улыбнуться в темноте.

* * *

Выбравшись из экипажа, Орлов огляделся, как злоумышленник, и усмехнулся. В доме Сергея Васильевича был погашен свет, и, возможно, Сашенька уже крепко спала, не терзаясь никакими раскаяниями и угрызениями.

— Примчался среди ночи, старый дурак, — проворчал он, осторожно пробираясь по темному саду, заполненному стрекотом цикад.

— Кто здесь? — приглушенно вскрикнул тонкий голосок.

— Сашенька? — вырвалось у него. — Это вы?

Сердце его заколотилось с удвоенной силой. Неужели она ждет его? Нет, этого не может быть… Наверное, здесь был этот самый Оленин… Или Сашенька просто мечтала о нем, блуждая по саду.

Девушка выступила из тени дерева. На ней был только светлый пеньюар, и Михаилу Антоновичу она показалась отделившейся от ствола древесной феей. Ему захотелось подхватить ее на руки, согреть своим теплом… Он поспешно заложил руки за спину.

— Господин Орлов! — смущенно пробормотала она и прижала к груди руки. — Вы приехали поругать меня? Розги захватили? Я заслужила, признаю.

— Сашенька, что еще за «господин»? — мягко упрекнул он ее, пытаясь справиться с волнением. — К чему эти церемонии? Мы ведь свои люди. И не нужно было вам так мучить себя угрызениями совести… Я вовсе не сержусь на вас. Я понимаю, зачем это вам понадобилось.

— Вы понимаете? А вот я — нет! — отозвалась Саша сердито. — Что за глупость, право! Зачем было обманывать его?

— Чтобы он потерял покой, — улыбнулся Орлов. — Вы ведь влюблены в него, Сашенька. Это же видно невооруженным глазом.

Топнув ногой, она воскликнула со слезами в голосе:

— Он не заслуживает ничьей любви! Он избалованный, эгоистичный юнец, который привык получать то, что хочет. Сегодня он влюблен в одну, завтра в другую… Я вовсе не собираюсь заботиться о том, чтобы он лишился покоя. Мне вообще неинтересен этот испорченный тип!

— Который так юн и красив, — печально добавил Михаил Антонович.

Сашенька фыркнула.

— Подумаешь, красив! Правильный нос — это ли достоинство для мужчины?

— Нет? — переспросил он уже насмешливо. — А что же тогда кажется вам достоинством?

Она ненадолго задумалась, насупившись.

— Благородство, — наконец, отозвалась она неуверенно. — Самостоятельность суждений. Ум. Доброта.

— Трудно обнаружить все эти качества в одном человеке.

— Как же! А мой отец? А вы?

— Я? — растерялся Михаил Антонович.

— Конечно, вы! — настаивала Сашенька. — Я сразу поняла, что вы очень похожи с моим отцом, недаром вы дружили столько лет. Возможно, он общительнее вас… а вы несколько замкнуты. Но мне это даже нравится. Значит, вы много думаете.

Орлов рассмеялся:

— Сашенька! Если человек молчит, это еще не значит, что он погружен в свои мысли. Может статься, ему просто нечего сказать.

— Правда? — удивилась она. — Впрочем, наверное, так и есть.

Она вдруг спохватилась:

— А если вы не собирались ругать меня, почему вы здесь, Михаил Антонович? Что-то случилось?

— Абсолютно ничего, — торопливо заверил он. — Мне всего лишь захотелось успокоить вас, Сашенька. И сказать, чтоб вы никогда не волновались на мой счет. Я всегда готов поддержать вас.