Тревога
Шрифт:
— Не-а, — сказал он. — Они просто хотят быть уверенными, что если мы умрем, их не засудят.
Я снова взглянула на бумаги. На семи страницах были расписаны всевозможные версии того, как мы можем покалечиться или умереть к окончанию нашей поездки, и требования, которые мы должны были подписать. В том числе отказ от любого права подать в суд на компанию, предоставляющую услуги скайдайвинга за причиненный ущерб, потому что мы полностью осознавали всю глупость и опасность того, что собирались совершить.
— Эйден…
Он прикоснулся рукой к моему лицу и, посмотрев мне в глаза,
— Я не знаю, что может произойти, — сказал он. — В этом и есть интрига. Это и делает нашу жизнь достойной того, чтобы прожить ее. Ты не знаешь, что произойдет дальше. Скорее всего, с нами все будет хорошо, но никакой гарантии нет.
Он положил вторую руку на другую сторону моего лица и сосредоточенно посмотрел мне в глаза.
— Нет никакой гарантии, Хлоя. Ты никогда не знаешь, что приготовила для тебя жизнь. Мы можем забыть об этом, вернуться домой и сидеть на пляже. Это тоже будет прекрасно, но пока мы будем сидеть, у тебя может случиться сердечный приступ или аневризма головного мозга. По дороге обратно нас может сбить фура, набитая кабачками. Нужно думать не о том, как закончится твоя жизнь, а о том, что ты можешь сделать, пока живешь.
— Что мне делать, если рядом со мной находится парень, мечтающий о смерти? — спросила я.
— Я не хочу умирать, — поправил Эйден. — Я хочу жить. В этом вся суть.
— Может, мы половим ракушек или займемся чем-нибудь еще?
Эйден медленно покачал головой.
— Я сделаю это, — уверенно сказал он. — Если хочешь — можешь ко мне присоединиться.
Эйден подписал последний лист бумаги и вернулся к стойке. Я посмотрела вниз, перечитала несколько пугающих меня строк, сделала глубокий вдох и написала на листе свое имя. Эйден же кинул на стойку свою кредитку и настоял на оплате моего прыжка. Я не собиралась спорить, как и не собиралась платить за это безумие.
Как только администратор забрал все подписанные нами бумаги, и мы дали обещания не судиться, если умрем, нас отвели в комнату, где на нас надели страховку, и дали маленькие шлемы. Головные уборы выглядели смехотворно, и я не понимала, какой в них смысл. Я бы поняла, если бы они защитили наши головы на случай, если мы выпадем из этого чертового самолета и разобьемся о землю, чтобы наши головы не выглядели, как размазанные после Хэллоуина тыквы.
Нам дали очень краткие инструкции о том, что, если мы готовы — нам нужно сложить руки на груди и наклониться назад. Мы будем прыгать в тандеме с инструкторами, у которых будут парашюты. Как только урок закончился, вошли наши инструктора, и представились Грегом и Майком.
— Во время первого прыжка все всегда прыгают парами, — сказал Майк. — Я проиграл в монетку, так что прыгаю с большим парнем, а Грегу достается милая дама.
Грег подмигнул мне и затем подошел, чтобы проверить, как затянуты ремни на моих плечах.
— Теперь я нарушу ваше личное пространство, — предупредил Грег. — Я должен удостовериться, что все в порядке.
На счет личного пространства он оказался прав. Пробежав руками по ремням вокруг моей груди и попы, он проверил их надежность, а я поймала Эйдена на том, как он косится в мою сторону, но Майк делал то же самое.
—
Мы последовали наружу за двумя мужчинами и направились вслед за ними в сторону самолета.
— Сколько раз ты это делал? — по пути спросила я Грега.
— Больше двухсот прыжков, — сказал он.
— Серьезно?
— Серьезно, — ответил он и снова подмигнул. — Ни разу не умер.
Зазвонил мой телефон.
— Черт! — я прикусила губу, как только увидела фото мамы, высветившееся на экране.
Если в течение следующего часа я умру, то это будет мой последний шанс на то, чтобы поговорить с ней.
— У меня есть время ответить на звонок? — спросила я Грега.
— Конечно, — сказал он. — У нас будет несколько минут, перед тем как мы начнем.
Я отошла на несколько шагов от шумного самолета.
— Привет мам! — сказала я в трубку.
— Привет! Я как раз думала о тебе. Надеюсь, я не отвлекаю тебя от встречи или чего другого?
— Нет, совсем нет. — Я взглянула в сторону самолета, и увидела, как Майк проверяет шлем Эйдена. — О чем именно ты там думала?
— Я просматривала некоторые старые фото, — сказала мама. — И нашла несколько с твоего выпускного в детском саду. А потом вспомнила еще и о старшей школе, и о колледже, так что я решила достать и их.
— Минутка воспоминаний?
— Вроде как. — Я услышала, как она вздохнула. — Я знаю, что я должна была переехать сюда, но я все еще скучаю по твоему постоянному присутствию.
— Я тоже по тебе скучаю, мам.
— Я подумала, может, я приеду к тебе на День благодарения, — сказала она. — Я не жду от тебя готовки и всего прочего, если ты захочешь, можем просто где-нибудь поужинать.
— День благодарения в забегаловке? Ни за что! — засмеялась я. — Мы можем приготовить ужин вместе, я буду рада твоему приезду.
— Я забронирую билет, — пообещала мама.
Эйден позвал меня, и я сделала глубокий вдох.
— Мам, мне пора бежать, но я перезвоню тебе на выходных, хорошо?
— Конечно. Только не делай ничего необдуманного.
Мое сердце бешено забилось.
— Эм… необдуманного? — спросила я.
Интересно, было ли это проявлением материнской интуиции? Она почувствовала, что я собираюсь сделать что-то опасное для жизни?
Господи, о чем я думаю?
— Ну, я знаю, что ты не можешь поладить со своим новым боссом, — объяснила мама. — Только не делай ничего, что может стать причиной твоего увольнения, или не уходи с работы, не имея запасного варианта.
— О! — Я вытерла со лба слегка выступивший пот. — Я этого не сделаю, клянусь.
— Хорошая девочка. Поговорим позже.
— Звучит неплохо, мам. Я люблю тебя!
— И я люблю тебя, дорогая.
Я закончила разговор и сделала еще один глубокий вдох. Выключив телефон, и убрав его в сумку, я вернулась обратно к самолету. Один из работников забрал наши ценные вещи, включая бейсболку Эйдена, и пообещал, что запрет их в шкафчик до того момента, пока мы не вернемся на землю.
Если мы, конечно, вернемся в целостности и сохранности.