Тревоги ледяного грота
Шрифт:
Я привыкла видеть огромного сентиментального немца безнадежно влюбленным в нашу Тамару. Но сейчас он даже не обратил на нее внимания, когда она вошла. Настолько поглощен был своей гостьей, "пылал, как склад огнеприпасов, к которому поднесли горящий факел". Так, глядя на него, озорно шепнул мне Генри Смит.
Я посмеялась и украдкой сравнивала Шали Чагаранджи и Тамару Неидзе.
Генри Смит заметил мой взгляд и снова шепнул:
– Превосходные натурщицы для скульптора. Жрица Огня и Богиня Луны!
Я подумала о Николае Алексеевиче, но ничего не ответила.
Напротив нас уселся Юрий Сергеевич, видный, широкоплечий, со вкусом одетый, как всегда, будто не замечая меня. Но не только меня! Он и Смита почти не заметил, сухо раскланялся с ним.
Он важно объяснял по-английски сидевшим с ним рядом поляку и вьетнамцу:
– Надо увидеть в грядущей истории человечества закономерный переход от животноводства и земледелия к "пищеделанию", к пищевой индустрии. Он столь же закономерен, как и былой переход наших предков от первобытной охоты к землепашеству и скотоводству.
Это были не его мысли!
Я подала гостям русский квас, сдобренный искусственным медом, неотличимым от настоящего.
– Я не ошибусь, если замечу вам, сэр, - говорил лорд Литльспринг, глядя на стол, - какова бы ни была на вкус предлагаемая пища, но на вид она весьма импозантна!
– Да. Элегантно, вполне элегантно, - подтвердил сенатор Мирер.
– Надо лишь доказать, насколько это вкусно и сытно.
Когда я вспоминаю все эти реплики, чтобы точно записать их, я вся дрожу, еле сдерживаю слезы.
Помню, как говорил Николай Алексеевич, ничего не подозревая, спокойный и уверенный:
– Я передам вам всю документацию и по технологическим процессам, и по проектам заводов пищи. Каждый деловой человек поймет, насколько выгодно распространять опыт нашего Города-лаборатории.
И гости начали вскрывать банки, чтобы подогреть еду на тарелках в индукционных печах-вазах.
Николай Алексеевич удивленно взглянул на меня. В моей руке застыла вилка с вонючим куском "баранины". Я решилась попробовать ее на вкус. Она оказалась кисло-соленой, гадкой.
Лорд Литльспринг, человек хорошо воспитанный, лишь чуть поморщился, но, делая над собой усилие, старался разжевать кусок "мяса".
– Я очень боюсь, что повлияла упаковка, - осторожно заметил он.
Американский сенатор был откровеннее:
– Никогда не ел ничего отвратительнее!
– Джентльмены!
– воскликнул Смит.
– Я могу поделиться своими консервами. Я прихватил их из Штатов! Нельзя же вставать из-за стола голодными.
Я готова была провалиться от злости, стыда и отчаяния.
"Пир надежды" оказался "пиром моего позора"!"
Глава пятая
НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
В подъезд одного из ледяных
Со вчерашнего "пира надежды" он был голоден и зол. Надоело восхищаться всей этой вычурной ледяной дребеденью, предназначенной на слом. Да и консервы, которые он поглотил в одиночку в отведенной ему комнате, показались ему дрянными и запить их было нечем. Непроизвольным движением он ощупал фляжку на груди. Но у нее было иное назначение.
– Хелло, Юрий!
– по-русски приветствовал он Мелхова, открывшего ему дверь.
– Как вы поживаете в своей ледяной берлоге? Я не против ее осмотреть.
– Прошу, - недовольно сказал Юрий Сергеевич, пропуская незваного гостя.
Они прошли через переднюю, ничем не отличающуюся от западных квартир, но обставленную бедно или скупо: вешалка и никакой мебели.
Инженер Мелхов провел американского журналиста в смежную комнату. Та же деловитая строгость: стол, кресло, книжный шкаф. Смита поразила необычайная толщина стен. Юрий Сергеевич угадал его мысли и пояснил:
– Стена ледяная, сравнимая по прочности с железобетоном. Она постоянно охлаждается внутри холодильным раствором, но, чтобы сохранить холод, снаружи с обеих сторон защищена теплоизоляцией. В комнатах поверх нее уложены отделочные панели.
– Уже знаю. Одновременно служат и для отопления помещения. Нагревать, чтобы тут же охлаждать. Пустая трата денег!
– Вот мой домашний кабинет. Рядом спальня.
– И вам не тесно в двух комнатенках? Одному из видных специалистов Города-лаборатории! В Штатах, право, вас обставили бы лучше: особняк, сад при нем, гараж, автомобиль! Бар напротив.
– Возможно. Но здесь я, увы, на правах холостяка или, точнее говоря, покинутого мужа. Живу как на биваке.
– Знаю. Сочувствую. Имел удовольствие познакомиться с вашей женой в порту.
– С бывшей женой.
– О! Мы еще вернем ее вам, только будьте с нами! Перед богом она навсегда останется вашей. Браки заключаются на небесах. И не расторгаются там.
– Пока что мы не на небесах, а в "подземелье"...
– Вот именно, парень! Вы в подземелье! В "прихожей ада", я бы сказал.
Мелхов нахмурился.
– Не падайте духом, старина.
– хлопнул его по плечу Смит.
– Мы найдем с вами общий язык. Все идет прекрасно! Вчерашний провал за обеденным столом чего стоит!
– Вы так думаете, Генри?
– Конечно! Закурим сигарету? О'кэй?
– Здесь не курят, Генри. Расход кислорода на горение недопустим.
– А!
– небрежно махнул рукой с зажигалкой Смит.
– Я читал на воротах вашей преисподней, что она для некурящих.
– Да. Мне пришлось бросить курить, - кивнул Мелхов.