Тревожная группа
Шрифт:
Теперь горел весь двигатель и бензопровод под днищем. Чистяков снова подскочил с огнетушителем и стал поливать струей двигатель. В азарте борьбы с огнем он не видел того, что видел со стороны Мостовой. Не только огонь, но и расползающуюся горящую лужицу под машиной. Борис рванул упаковку жаростойкой ткани, развернул полотно и накинул на себя, как индеец – одеяло перед костром в вигваме. С огнетушителем в руках он распластался на асфальте около машины и стал поливать струей днище. Недалеко что-то со стуком упало на асфальт. Краем глаза Мостовой увидел, что это огнетушитель. Значит, пустой, понял он. Но тут же с другой стороны машины затопали ноги Чистякова. Мостовой чуть не выругался, но сдержался.
Раздался скрежет металла, машина качнулась, и под ноги полетела большая монтировка. Значит, выдрал Игорек все-таки дверь, молодец. В подтверждение этим мыслям из качнувшейся машины Чистяков выволок пассажира и потащил его в сторону. У Мостового опустел огнетушитель. Огня он не видел, но металл был до такой степени раскален, что пары бензина, смешавшись с воздухом, создадут взрывоопасную смесь. От температуры металла она запросто может рвануть. Нужен пенный огнетушитель, который и металл немного охладит, и закроет доступ воздуха к поврежденному бензопроводу.
Вскочив на ноги, Мостовой бросился опять к «Газели», услышав где-то далеко сирену спецавтомобиля. Или пожарная, или «Скорая». Скорее всего «Скорая», решил он, потому что у пожарных автомобилей ревуны другие, как у тепловоза. У «Скорой» обычная сирена, как и на милицейских автомобилях.
Спасателям повезло. Когда Чистяков укладывал рядом с «Жигулями» раненого пассажира из иномарки, а Мостовой выхватывал из крепления багажного отсека «Газели» пенный огнетушитель, рванул бензобак. Оба от неожиданности присели. Мгновенно на дороге стало светло как днем. А потом иномарка превратилась в сплошной костер.
Мостовой схватил огнетушитель и бросился к огню, но тут же отскочил назад: настолько нестерпимым был жар. Чистяков быстро сообразил, схватил жаростойкое полотно и, отгородив себя и Бориса от огня, стал медленно приближаться к горевшей машине. Мостовой, выставив раструб огнетушителя из-за защиты, пытался попасть на источник огня. Даже десятилитровый огнетушитель не смог справиться с трагедией. Он опустел прежде, чем появились хоть какие-то результаты.
– Все, Боря, не успели мы! – кричал другу в ухо Чистяков. – Отходим!
Отойдя на безопасное расстояние, спасатели отдышались. Смрад и жар стояли невыносимые. Отчетливо ощущался запах горящего мяса. Помочь водителю они уже ничем не могли. Даже пожарная машина не смогла бы быстро погасить огонь, будь она сейчас здесь. Человек был обречен.
– Ребята! – послышался крик Синицкой.
Спасатели обернулись. Ольга неподвижно торчала передней частью туловища в окне «жигуленка».
– Что у тебя тут? – спросил Мостовой, когда они подбежали.
– У него артерия порвана, – объяснила девушка. – Я ничего одна не могу сделать, только пережимать ее пальцами. А он кровью захлебывается.
– Ты что, все это время так и держала? – не выдержал Чистяков. – Что нам делать?
– Открой пассажирскую дверцу, – стала объяснять Синицкая, – эту я не смогла открыть, ее заклинило. Залезешь в салон, и я покажу, где пережать. А Боря откроет инструментом эту. Потом будем вытаскивать и разбираться.
Чистяков понял, что водительскую дверцу открыть так просто не удастся, ее основательно замяло ударом, который и пришелся на эту сторону. Вон даже переднюю стойку порвало и крышу сдвинуло.
Спасатель обежал машину и, дернув за ручку, распахнул дверцу. На коленях он взгромоздился на переднее сиденье и стал надавливать пальцами туда, куда показывала Ольга. В салоне пахло кровью, руки его сразу же стали липкими. Даже не будучи врачом, Игорь понял, что дело плохо: водитель «Жигулей» потерял много крови.
С противоположной стороны Мостовой с ломиком рвал металл возле замка передней дверцы. Через несколько минут дверца распахнулась. Чистякову показалось, что Боря изорвал ее в клочья.
Втроем спасатели вытащили раненого и положили на землю рядом с пассажиром из иномарки. Ольга быстро осмотрела водителя и полезла в сумку, велев Чистякову все еще пережимать артерию. Достав скальпель, она примерилась и сделала надрез в районе гортани. В надрез она вставила кусок гофрированной пластиковой трубки от аппарата искусственного дыхания. Через трубку сипло стал проходить воздух.
– Пусть пока дышит напрямую, – пояснила Ольга. – Держи ему артерию, а я посмотрю, что со вторым.
Спасатели сидели на обочине, свесив ноги в неглубокий кювет, и курили. Хотя они отошли к наветренной стороне, воняло на дороге страшно. Одного милиционера от запаха горелой человеческой плоти вывернуло наизнанку. Пожарные уже сворачивали свое хозяйство, «Скорые» с ранеными уехали, а на месте аварии уже работала следственная группа.
– Черт! Надо было дверцу рвать, а мы с капотом провозились! – с ожесточением проговорил Чистяков и зашвырнул окурок в траву.
– Не успели бы. Ты же видел, как она была искорежена. Ее внутренним усилителем расперло, а там металл дай боже, – веско ответил Мостовой. – Рванул бы бак – и вообще всем хана, а так хоть одного спасли.
– Успели бы! – продолжал настаивать Чистяков, доставая еще одну сигарету. – Столько времени потеряли!
– Две минуты, Игорек, всего две минуты. За две минуты мы бы дверцу не вырвали. И было бы у нас два горелых трупа. А так – один.
– Чертова работа, – проворчал Чистяков, сдавшись под доводами друга. – Никак не могу привыкнуть, что не всех и не всегда можно спасти. Все кажется, что если приехали, то всех и спасем.
– Так не бывает, Игорь, ты же знаешь, – грустно вставила Ольга. – Счастье, что мы вообще рядом оказались. А то было бы сразу три трупа.