Тревожная служба. Сборник рассказов
Шрифт:
«Когда пришло освобождение, меня не волновало прошлое, меня интересовало будущее, новое».
Но вот танки идут в атаку, и генерал превращается во взыскательного критика, становится одновременно и командиром и наблюдателем. Он смотрит в бинокль, все примечает, видит успешное применение тактических приемов, мастерское использование местности, но от его взора не ускользают и ошибки. Позже он все их разберет с командирами частей. Генерал радуется достижениям своих подчиненных, демонстрируемым на учениях. Иногда он качает головой, потом улыбается: «Вот он, там... Понял наконец,
Защита республики — задача величайшей важности, и командовать людьми — значит постоянно нести ответственность за их боевую готовность, за их жизнь, а жизнь солдата дорога. Нужно воспитывать не фанатиков-камикадзе, ищущих смерти, а готовить умных, всесторонне образованных и обученных отличному владению своим оружием, знающих современную тактику бойцов, способных разгромить врага.
И примером для подчиненных служит командир. Если утром предстоит форсировать реку, то еще с вечера командир проверяет подготовку к этой ответственной операции. Не ограничиваясь докладами о ходе работ, он сам пройдет по берегу реки, оценивая мастерство саперов. А саперы — люди опытные, они знают: если командир дивизии проверяет их работу, как заправский плотник, значит, предстоит что-то важное.
О своем первом рабочем дне на стройке он вспоминает еще и сейчас: «Бригадир так насел на меня, что я готов был заплакать. Но вскоре понял, что в общем он относился ко мне хорошо. Я оказался в крепком рабочем коллективе и прошел хорошую школу не только профессионального мастерства, но и классового самосознания».
Для молодого рабочего в новинку был не только плотницкий инструмент, топор, ватерпас и прочее, для него в корне изменилась вся жизнь. Почему, например, Гольдбах до сих пор вспоминает человека, которого он просто называет маркировщиком?..
«Его звали Вилли Харцендорф, он не имел достаточного образования, по был старше и опытнее нас и любил беседовать с нами, молодежью, которую не успела сожрать война, о жизни. Говорил с нами о тех событиях, которые происходили в стране, о переменах в нашей жизни. Мы забрасывали его множеством вопросов, часто спорили с ним, и он никогда не уклонялся от обсуждений, хотя ему не всегда удавалось убедить нас. Мы уважали этого человека, который исподволь готовил нас к новой жизни. Так же, как позже это делал Артур Мюллер».
Артур Мюллер — это уже другая история. Первые дискуссии касались участия в только что созданном в стране демократическом молодежном движении. Его направляли опытные антифашисты, собиравшие молодежь, рассказывавшие в своих выступлениях о прошлом, настоящем и будущем Германии, старавшиеся зажечь молодых людей новыми идеями. Артур Мюллер, в прошлом руководитель коммунистического союза молодежи, был одним из них. Он вернулся из концентрационного лагеря Бухенвальд совершенно больным, но, несмотря на это, отдавал всего себя работе, не жалея ни сил, ни здоровья. Он пользовался уважением всех, кто его знал, и являлся для таких, как Иоахим Гольдбах, не только авторитетом и учителем, но и другом, единомышленником. Артура Мюллера нет в живых, но молодые люди, которых он в ту пору собрал вокруг себя, стали его последователями. Многие из его соратников работают ныне на ответственных постах в новом немецком государстве. И генерал Гольдбах — один из них.
Когда был основан Союз свободной немецкой молодежи, Иоахим принимал активное участие в его деятельности. При этом споров было не меньше, чем при обсуждении перспектив развития будущего немецкого государства в первые месяцы после освобождения от нацизма.
Жизнь ставила перед молодежью такие конкретные задачи, как земельная реформа, конфискация имущества нацистских преступников, защита прав молодежи...
«В ту пору, — рассказывает генерал, — мы находили где-нибудь старый, видавший виды автомобиль, обвешивали его флагами и транспарантами и с песнями отправлялись на воскресники в деревню помогать крестьянам в уборке урожая. Помнится, нашими любимыми фильмами были «Чапаев» и «Человек с ружьем».
Революционная романтика? Кто из нас не вспоминает сейчас о ней? И хотя события происходили в разных странах и в разное время, но в них было много общего. Я пережил тогда все это в Тюрингии, Гольдбах — в Саксонии. Что же, неужели мы такие старые, что вспоминаем о тех боевых днях, как старушки о своем первом вальсе? Думаю, что нет. На вальсы у нас не было времени, шла перестройка нашего общества, и это являлось для нас главной задачей. Мы были горды сознанием того, что своим трудом вносим вклад в фундамент нового общественного строя. Союз свободной немецкой молодежи являлся тогда для нас родным домом, где мы самоотверженно трудились, не жалея сил и времени.
Я вспоминаю, как мы в старом знаменитом Веймаре собрались однажды ночью со щетками и тряпками, чтобы привести в порядок памятники Шиллеру и Гете. И примерно в то же время в Дрездене Иоахим Гольдбах с товарищами сбросили ночью с постамента памятник Бисмарку, по иронии судьбы уцелевший при бомбежках. Что это было — злость, месть? Им, конечно, досталось от властей — к этому времени в городе уже был магистрат, все следовало бы согласовать с ним. Но тем не менее кто будет всерьез оплакивать фигуру исторического деятеля, которого сама история сбросила с пьедестала?..
Однако вернемся к танкам, за действиями которых внимательно наблюдает генерал. Они совершают атаку, предусмотренную планом учений, и успешно выполняют поставленную боевую задачу. Гольдбах откладывает бинокль в сторону, на его лице можно прочитать удовлетворение и гордость. Выполнение подобной задачи является как бы зеркалом, в котором отражаются качества личного состава. Затем внимание командира привлекает пехота, развивающая успех наступления танков. Записей он не делает, но я уверен, что на разборе ни одна ошибка, допущенная на учениях, не будет забыта. Бывший мастеровой все же сказывается в генерале, когда он говорит: «Посмотри на любую стройку. За множеством кранов и бетономешалок всегда чувствуется почерк ведущего инженера».
Четыре года он работал на строительстве плотником, а в последнее время был также членом профкома стройки по работе среди молодежи. Он любит рассказывать о тех временах. С улыбкой вспоминает свои первые шаги в новых условиях, когда молодому члену профкома случалось и ошибаться А что тут удивительного? Зачастую и опытные, закаленные в классовых и житейских битвах товарищи не сразу находили правильное решение. С одной стороны, еще недостаточно изучена марксистская теория, а с другой — работа с живыми людьми требовала немедленных решений.