Тревожные будни
Шрифт:
— Так... — Вески встал. — Вообразите, товарищ лейтенант, что перед вами задержанный Леппик. Он дает вам объяснения: «Да, я был взволнован. Видите ли, я дал Кюбарсеппу свой мотоцикл, а у него нет прав, и я это знал. А вдруг он человека изувечил?..» Не устраивает такое объяснение? Можно и поострее: «Вы говорите, Армильда пошла на свидание с мужем и не возвратилась? Не случилось ли что? Сорочка? Действительно, ее, но не хотел говорить. Да и вы бы, наверное, не сказали. Ключ? По привычке хотел оставить... А впрочем, ожидал Армильду... Говорил ли с ней накануне болезни? Говорил по
— Значит, зря я его пригласил сюда?
— Нет, почему же...
...На столе под лампой — кружок света. Верхняя часть лица Леппика освещена, нижняя — в тени. Лихорадочно блестят его большие глаза над тонким хрящеватым носом. Вески сидит напротив. Отс — сбоку, у стола. Все трое молчат. Леппик ожидает вопросов, а Вески и Отс приглядываются: что знает этот человек, как к нему подойти?
Тишина начинает давить. Вески лениво, будто продолжая разговор, спрашивает:
— Ваше имя Рудольф Леппик?
— Да. А в чем дело?
— Погодите немного. Давно ли вы больны?
— Я уже отвечал на эти вопросы. Простудился три дня назад, сегодня, по существу, здоров.
— Вы женаты?
— Нет, то есть... Нет, не женат! А какое это имеет отношение к делу?
— К какому?
— Арви Кюбарсеппа. Что он натворил?
Вески отодвинул лампу. Тень переместилась, глаза Леппика потускнели, и стал отчетливо виден его крупный рот с четко очерченными влажными губами.
— Армильду Арупыльд давно знаете?
Уголки рта дрогнули, рот как-то обмяк, распустился и потерял свою четкость. Но через мгновение Леппик снова сжал губы. Отс всем телом подался вперед и впился взглядом в его лицо. А Леппик спокойно произнес:
— Давно. А она, при чем?
— Не расскажете ли об этом вы?..
Глаза Леппика стали большими. На лбу выступили капельки пота.
— Я?! Что она сделала?
Вески холодно смотрел на него, ожидая ответа на свой вопрос.
— Мы знакомы около полугода. — И Леппик стал рассказывать, как он и Армильда познакомились в универмаге. Это было обычное знакомство молодых людей. Изредка встречались, бывали вместе в кино.
Неожиданно Вески положил перед ним смятую по углам записку, найденную в пиджаке Пауля Арупыльда.
— Как она к вам попала? — В глазах Леппика были и страх, и удивление. — Я ничего не понимаю... — Вески молчал, в упор глядя на него. И, повинуясь этому взгляду, Леппик пробормотал: — Я... я хотел, чтобы она поверила в мои чувства...
— Дальше!
— Она поверила... С мужем даже разошлась... Хотела, чтобы я женился на ней.
— А вы?
Леппик попытался победоносно улыбнуться, но улыбка получилась наглая, неприятная.
— Я не могу жениться на всех...
Вески передернуло.
— Вы сказали ей это?
— Не совсем. Почему это вас интересует?
Вески встал. Ему был гадок этот холеный красавец. Поднялся и Отс.
— Что вы ей говорили?
— Что говорят в таких случаях?! «При живом муже не женятся... Нам нужно лучше узнать друг друга...» Кажется, она поняла, что зря ушла от мужа... — Леппик по-прежнему нагло улыбался. — За это, извините, не судят. —
Отс вспыхнул и рванулся. Вески поднял руку: спокойно!
— Когда вы виделись в последний раз?
Леппик опустился на стул.
— Я все расскажу... — От наглости не осталось и следа.
Он никогда и не думал, что Армильда так привяжется. От мужа она ушла к подруге, потом жила у него. Два дня назад возвратилась к подруге и оттуда позвонила по телефону, что будет разговаривать с мужем. Наверное, они помирились — больше Армильда не приходила. Из-за женщин всегда неприятности. Так и тут. Сначала доставалось ее мужу. Теперь достанется ему, Леппику. Если Армильда и сделала что-нибудь плохое, он не может отвечать за это.
— Я не виноват, что так получилось, не виноват, — бормотал Леппик и заискивающе заглядывал в глаза следователя.
Отвращение, вспыхнувшее несколько минут назад, все сильнее овладевало Вески. Этот «покоритель дамских сердец», этот мерзавец, пожалуй, не врет. Убить он, конечно, не мог, но если бы за гнусный характер можно было наказывать!..
— Кто ее подруга? И где живет?
— Альма Метс, из Койдула, 86, в конце Кадриорга.
Так и есть. Это недалеко от Ласнамяэ. Вески не знал Пауля, но его охватило чувство жалости к нему, возможно ставшему убийцей из-за такой мрази. Он поднялся и пошел к двери.
— Оформите допрос, Отс!
Гости из порта
Видимо, Хеннинг все же был прав.
Вески не любил своего начальника, но отказать ему в уме, проницательности не мог. Пожалуй, Хеннинг всегда правильно определял конкретную цель следствия и настойчиво шел к ней...
— Вывод ясен, — говорил Хеннинг в кабинете полковника. — Факты подтверждают этот вывод. Что еще надо?
Стройный, он стоял, вытянувшись у стола. И вместе с тем майор держался свободно, даже чуть вызывающе. Как-то Вески задал себе вопрос: «Что больше нравится Мяэкиви в поведении Хеннинга, подтянутость или дерзость?» Ответа он так и не нашел, но поймал себя на зависти — сам он не обладал такой великолепной выправкой. Сейчас неожиданно пришел ответ. Хеннинг умел угадывать мысли начальника и высказывать их дерзко, будто споря, — и льстит, и независимость соблюдает... Вот и теперь полковник тоже хочет быстрого окончания следствия... Не успел Вески так подумать, как Мяэкиви и в самом деле повторил вопрос Хеннинга:
— Что еще надо?
Однако тон вопроса же был ироническим, и это заставило Вески усомниться в своих выводах. Неловко, как ему показалось, он подошел к столу полковника и стал докладывать. С Арупыльдом еще не беседовали, что он скажет — неизвестно. Останавливаться только на Арупыльде нельзя.
Полковник ни разу не перебил его и коротко заключил:
— Хорошо. Продолжайте работать.
Хеннинг с неприязнью посмотрел на Вески — этот мешковатый капитан добился-таки своего. Теперь полковник опять будет ждать результатов поиска. И спрашивать он станет, конечно, не с Вески.