Три Африки для Миши и Лизы
Шрифт:
Когда, вытирая влажные волосы, он вышел из душа, в квартире уже вполне можно было дышать. Мощный аппарат разгонял волны желанной прохлады. С улицы были слышны раскаты грома. Может, после дождя станет хоть чуточку прохладнее.
Налив на кухне большую кружку кваса, Миша направился в зал и машинально включил телевизор на новостном канале. В каком-то городе подростки из негритянского квартала стреляли из украденного оружия, кто-то погиб. На другом канале показывали, как группа темнокожих мужчин грабила очередной большой сетевой магазин. На третьей кнопке шоколадного цвета дама перед толпой народа надрывно кричала в рупор о том, белые
— А что не едешь в свою Африку, если она такая любимая? — Миша раздраженно выключил телевизор и принялся бездумно листать ленту новостей на смартфоне, лежа на любимом диване.
Какой-то день темнокожих бесчинств сегодня. Сначала был ролик, как белая женщина безумного вида с упоением целовала грязный кроссовок афроамериканца и заливалась слезами, видимо, раскаиваясь о годах рабства. На другом канале рассказывали о том, что из полиции уходят профессионалы, потому что принято законодательство, защищающее цветное население, это самое население немедленно этим воспользовалось, и уровень преступности вырос. На следующем канале даже без перевода было понятно, что белые, оказывается, угнетают страдающих черных граждан по сей день.
Миша отбросил смартфон. С точки зрения представителя органов охраны правопорядка, в некоторых странах творился сущий беспредел. И он почему-то поощрялся на самом высоком уровне. Бред.
От скуки вновь включил телевизор. Сначала посмотрел сюжет о том, как жутко живет народ в Африке. Жилья нет, еды нет, воды нет, работы нет, школ нет. Невольно вспомнились темнокожие герои предыдущих роликов, у которых были и жилье, и еда, и всякие пособия, только желания работать не было.
— Что же на историческую родину не едут все те, чьи угнетенные, но счастливые предки были насильно оттуда вывезены? Они же, наверно, с легкостью наладили бы жизнь среди соплеменников, — пробормотал утомленный международными делами лейтенант.
Потом переключил телевизор на музыкальный канал и выключил звук. Этот канал он включал, чтобы посмотреть на красивых певиц. Когда целый день на работе видишь только алкоголиков и преступников, невольно тянет на кого-то красивого и нарядного.
Выступление фигуристой красотки Дженнифер Лопес досмотреть не удалось.
Практически сразу после неимоверно яркого разряда молнии раздался страшный грозовой раскат. Окно с треском распахнулось, пропуская яркий светящийся шар.
То, что погас свет, телевизор с громким щелчком выключился, а из-за его задней стенки поползли зловещие струйки черного дыма, Миша уже не увидел.
Глава 2
Солнечный лучик настойчиво светил в правый глаз. Сон не отпускал, хотя недоумение нарастало. Почему-то страшно затекла шея, болела неестественно вывернутая голова, а под щекой лежало и давило что-то твердое, уходившее за ухо и выше. Интересно, куда подевалась любимая анатомическая подушка, которая, судя по рекламе, должна дарить приятный отдых?
Под уставшим даже после сна телом была не привычная кровать, а целая россыпь мелких камешков, и каждый камешек вонзался в плоть. Было ощущение, что накануне били, причем долго, больно и с извращениями.
Левая рука остро и странно саднила, как будто натертая до кровавых ран. Стоило чуть шевельнуться, и спина отозвалась тысячью болезненных уколов. Ноги ныли, как после длительного похода.
Давненько ничего похожего не было. Пожалуй, только один раз нечто подобное испытывал. Давно, еще в первые дни службы в армии, когда ребята с Кавказа решили устроить новичкам проверку на прочность. Сейчас даже похуже будет. Что случилось-то? Придется открывать глаза.
— Подъем, скоты! Подъем, живо! Пошевеливайтесь, бездельники!
Сразу зло и глухо залаяли собаки.
Что за…
Что за ерунда творится? Быстро и неотвратимо нарастал гул человеческих голосов и нестройный металлический звон. Эти звуки перекрывались грубыми командными окриками и лаем собак.
Реальность ошеломила. То, что он лежал на голой земле, Мише сразу было понятно. Это еще худо-бедно можно было отнести на то, что дело происходило в каком-то походе, на рыбалке или иных мужских игрищах.
Но то, что вокруг будет толпа почти голых негров, — нет, к такому кошмару жизнь лейтенанта не готовила. Со всех сторон были видны только человеческие фигуры различной степени черноты: от иссиня-черных до цвета очень темной охры.
Это что? Рабы? Африка? Откуда? Может, это съемка исторического фильма?
Люди вокруг были соединены в пары колодками с рогатинами на концах или металлическими ошейниками на цепях. Именно из-за такой колодки на самом Мише казалось, что сильно натирает шею и щеку. Для кого-то размер колодок не казалась таким критичным, но для дюжего негра, в теле которого обнаружил себя лейтенант российский полиции, подобрали прибор огромных размеров.
Вместо анатомической подушки под его головой была деревянная неструганая конструкция. Две рогатины соединялись перевитыми лианами или кожаными шнурами. Видимо, от долгого использования и воздействия воды, этот связующий материал как будто спекся, и кто-то его решил не распутывать, хотя во второй рогатине никого не было. Нехитрое запорное устройство, которое должно было взять в капкан чью-то шею, оказалось открытым.
Тяжесть, лежащая на животе, это была не просто тяжесть, а металлическая цепь, один конец которой опоясывал его бедра и соединялся с браслетом на ноге, а второй конец был приклепан к металлическому браслету на руке. Оба браслета на ногах были соединены короткой цепью. Не разбежишься в таком облачении!
На руках бывалый полицейский распознал не просто браслет для украшения, а ручные древние кандалы. Левая рука была растерта до раны, которая уже почти запеклась, но продолжала чуть кровить. На икрах ног и на спине горели огнем зловещие почти свежие рубцы. Раны на ногах оказались обильно усыпаны землей и каким-то мусором. Медичка Ирина Федоровна из госпиталя назвала бы это варварством по отношению к своему здоровью и пригрозила ампутацией всего, до чего дотянется во время операции. Она такая, с мужичками не церемонится. Сложно понять, когда ее специфический юмор переходит в серьезный разговор.
Пока Миша с нескрываемым ужасом осматривал свое тело, внезапно ставшее черным и огромным, вокруг поднимались его товарищи по несчастью, все попарно соединенные грубыми колодками или связанные тяжелыми цепями. Абсолютно на всех были следы многочисленных побоев.
В голове творился хаос из ненормативной лексики и панических возгласов: «Что за хрень, стрелять буду, дайте табельное оружие».
Одна мысль настойчиво пыталась пробиться вперед: «Кажется, я слишком много смотрел ролики про темнокожих. Это сон, я сейчас проснусь и пойду на работу».