Три босса для Дюймовочки
Шрифт:
Вокруг нас стали собираться прохожие, я натянула пуховик и, стуча зубами от холода, рванула к первому попавшемуся кафе.
Заболеть назло и то не дадут... Кому назло? Всем... им всем, чтобы неповадно было лезть в мою жизнь! А что, идея!..
«Назло бабушке отморожу уши» — как раз про мой случай. Но с таким мощным иммунитетом, как у меня, это не так-то просто будет провернуть — я с третьего класса ничем не болела...
— Дайте мне два мороженых, — я сунула продавщице деньги. — Нет, вон то, в стаканчике. Положите в каждый по два шарика.
Получив желаемое, вместо того чтобы направиться к столику, я пошла к выходу. Буду есть им всем назло в расстёгнутом пуховике на морозе с ветерком!
Да-да, критические дни сыграли со мной злую шутку, выплеснув в кровь безумное количество гормонов эмоций и стресса. Мой разум не выдержал их напора, и я, похоже, уже не принадлежала себе. Мною обуяла жажда мести. А что ещё оставалось делать?!
Жениху я больше не нужна. Какой же ты неблагодарный козёл, Борисыч! Целую неделю я стояла у плиты и готовила тебе обеды и ужины, укрощала твоих строптивых животных, убиралась в твоей квартире, даже помощницей Димки несколько дней поработала, кажется, даже маме твоей понравилась, в то время как ты стрелял глазками по сторонам, не пропуская ни одной короткой юбки...
Я давилась ледяным мороженым, с вызовом встречая взгляды прохожих, которые смотрели на меня как на ненормальную и ёжились от холода.
Какой подлый удар в спину, какое разочарование! Разве я могла подумать, что буду так страдать?! Моё разбитое сердце ещё помнило Серёжины губы, руки, голос, взгляд, нос и мизинец на правой ноге, а разум понимал, что всё это ложь от начала и до конца... И даже нос у него наверняка подправленный, мне сразу показалось, что тут не без хирургического вмешательства.
Вот так бывает: ты просто живёшь, а в какой-то момент в твою жизнь врывается любовь, которая меняет все для тебя, а потом ты остаёшься одна с болью потери, чувством, будто нанесли ножом удар в спину и оставили его там, в ране.
В кармане без конца вибрировал телефон, но я не обращала на это внимания. Всё, меня нет, временно недоступна, когда вернусь — не знаю. Кому какое дело, может, я ушла устраивать свою личную жизнь?!
Странно, но мне почему-то было совершенно не холодно. А что, если снять пуховик и добавить ещё три порции мороженого? Не, пуховик на ветру снимать нельзя, можно заработать или радикулит, или пиелонефрит, как моя соседка, или цистит, как Юлька. Или три миллиона долларов, как соседка Машка, на которую старый миллионер польстился, она тогда единственная на морозе в обтягивающей курточке стояла. Лучше ещё три порции на ветру. Похожу подольше, погуляю. Спешить теперь некуда.
***
Уже начало темнеть, когда я доела последнее эскимо и решила всё это запить ледяной водичкой, что и сделала, вытаскивая из холодильника газированную минералку в очередном мини-маркете. Осушила на морозе бутылку и сразу почувствовала, как жутко устала, вот просто смертельно. Полное волнений и ледяного азарта утро, полдень, в течение которого я пыталась прийти в себя, но вместо этого выстудила себе все мозги.
Спрашивается, для чего? Кто-то ведь должен оценить мой поступок, иначе это крик в пустоту.
Домой ни за что не поеду, значит, остаётся только один вариант: палочка-выручалочка номер два — Юлька.
Непослушными пальцами я вытащила из сумочки телефон и ткнула в её имя. Ответила та быстро, будто только и делала, что ждала моего звонка.
— Привет, подруга, мне так хреново...
— Господи, нашлась! — воскликнула Юлька и горячо задышала в трубку: — Твои как с ума посходили, все телефоны оборвали, тебя повсюду разыскивают... Где ты шляешься?!
— Обо мне ни слова, через полчаса буду.
— Я могила, — прилетело в ответ.
Насчёт этого можно не сомневаться, Юлька никогда меня не выдавала. Она молодец, хоть оградку вокруг нее ставь и бумажный венок на шею вешай.
Поймав первую попавшуюся машину, я запрыгнула на сиденье и бездумно уставилась перед собой.
— Куда едем-то? — поинтересовался водитель.
— Ленинский проспект, дом двадцать пять...
...Я и не заметила, как доехала до подруги. Только когда водитель толкнул меня в плечо.
— Приехали, с тебя восемьсот рублей.
— Сдачи не надо, — сунув в протянутую руку тысячу, я вылезла из машины и, медленно перебирая ногами, поплелась к знакомой многоэтажке...
...Через десять минут я стояла у порога Юлькиной квартиры. Стоило нажать на звонок, как подруга тут же открыла. Как всё-таки приятно, что где-то есть место, где тебя помнят и ждут! Вот кому надо было на шею вешаться, а что? По теперешним временам даже модно. А Юлька добрая, хорошая, она меня любит. И задница у неё красивая, даже лучше, чем моя! Вот влюблюсь в Юльку, пусть завидует!
— Господи, Дашка, что с тобой? Ты поссорилась со своим женихом, да? — налетела подруга на меня с вопросами.
Нет, не влюблюсь. Голос у неё противный.
Подвинув Юльку плечом, я вломилась в квартиру.
— Потом, всё потом расскажу... — еле выговорила я. — Мне бы только в ванну и полежать...
Юлька схватила меня за руку:
— Да ты вся как ледышка! Замёрзла, что ли?
Но я уже ничего не отвечала, только плечи тряслись как в лихорадке. Дальше всё было как в тумане. Кажется, вместо ванной подруга потащила меня в спальню. То ли правда любить собралась, то ли просто горячей воды пожалела. Я хотела возмутиться, но сил не хватило. Едва, обессиленная, упала на кровать, как тут же вырубилась.
Дальше воспоминания были совсем отрывочными, будто я проваливалась в тёмную бездну, из которой периодически выплывала, и чувствовала жуткий холод. Он пробирался под кожу и становилось трудно дышать.
— Даша, ты вся горишь! Проснись же!
Когда Юля вцепилась в мои плечи мёртвой хваткой, я открыла глаза:
— П-и-ить... — простонала. — Мне очень хо-лод-но. Юлька, милая, дай мне ещё одно од-деяло, — стонала я. — Или батарею. Или костер. Или в супе меня свари… а то хо-о-олодно…