Три босса для Дюймовочки
Шрифт:
— Ну а как же, даже подарки раздавать будут!
Я повернулась к раскрасневшейся Зойке:
— Наши здорово подготовились!
Глаза у той горели восхищением и детским восторгом, будто она сто лет не была на празднике.
— Да, просто фантастика! И ёлка, и подарки, и концерт, и вездесущие официанты. Столько народу, и все такие нарядные!
— Даш, наш номер будет в конце, — ко мне подбежала напарница. — Ты готова?
— Ещё бы, всю ночь не спала, репетировала, — подмигнула ей. — Дай пять.
Хлопнув по раскрытой ладони, я снова покосилась на вход, словно ожидая, что там вот-вот появится мой жених. Всё-таки без него так скучно! Не представляю, как жить дальше, если он меня бросит... Всё-таки, чтобы концертировать по жизни, остро нужны зрители. Очень терпеливые и со стальными нервами.
***
Как и ожидалось, мы исполнили номер последними, я поблагодарила девчонок, попрощалась с ними. Пора... пора... Как там в песне? Кино уже было вчера... Я жду своё слово — Пора!
— Даш, не уходи, сейчас танцы будут! — кажется, кричали мне вслед, но я уже никого не слышала...
Убежать отсюда побыстрее, пока не появился он... Мой босс, мой жених, мужчина, которого я, скорее всего, уже потеряла.
— Дарья, ты куда? Стой, не уходи! — крикнул Димка.
Но куда там, меня уже было не остановить! И вдруг, как только поравнялась с дверями, ушей коснулись звуки чистого голоса, услышав который я вдруг замерла на месте. Такой красивый, сильный, глубокий и до боли знакомый он выводил:
— Не уходи, побудь со мно-о-ою...
О боже, откуда он знает, что это любимый романс нашей семьи?
— ...Здесь так отрадно, так све-етло.
Я поцелу-у-уями покрою
Уста и очи, и чело.
— Даш, не уходи, Сергей поёт для тебя! — Зойка дёрнула меня за рукав, но я уже никуда не хотела бежать.
Это всё ради меня... Ради несносной вредной жутко обидчивой Дюймовочки.
Сердце билось в каком-то невероятном бешеном ритме под стать освещению, которое вдруг стало пульсировать сиренево-фиолетовыми разводами.
Как в замедленной съемке я обернулась и встретилась взглядом с Сергеем. Он ловко спрыгнул со сцены и, рассекая зал, шёл с гитарой ко мне. Высокий, широкоплечий красавец с гладковыбритым мужественным лицом римского гладиатора.
Мой... мой... мой... отстукивало сердце, никому его не отдам!
Люди расступались перед ним, а он продолжал петь:
— Не уходи, побудь со мно-о-ою,
Я так давно тебя люблю,
Тебя я ла-а-аской огневою
И обожгу, и утомлю...
— Даш, это же признание в любви! Наш отец признался маме точно также, — растерянно пробормотала где-то сбоку Зойка.
У меня перехватило дыхание, сердце замерло, коленки подкосились, а в груди стало как-то неестественно тепло. Это была любовь. Или инфаркт. Но скорее всё-таки любовь. Я тонула в звуках глубокого Серёжиного голоса, растворяясь в интонациях и переливах, сливаясь с порывами всепоглощающей страсти и тоски.
— ...Тебя я лаской огнево-о-ою
И обожгу, и утомлю...
Отдав гитару Диме, Сергей остановился напротив, обнял меня за талию и прижал к себе. Песня уже закончилась, а я всё ещё стояла, не в силах произнести ни слова, тонула в блеске его шоколадных глаз, самых выразительных глаз на свете, совершенно обалдевшая от нахлынувших чувств.
Тем временем зал уже скандировал:
— Горько, горько, горько!
Вместо «браво», «браво», «браво»...
Это что, получается, день нашей свадьбы, да?! Он уже наступил?! Ну вот… а ведь я так и не договорилась со свекровью насчёт северного сияния и велосипедного тура… как жаль…
Серёжа наклонился, наши губы встретились, и мы слились в долгом нежном поцелуе. Мне уже было всё равно, что без церемонии, без белого платья, без белых медведей, вот прямо здесь и сейчас! Я ощущала себя такой безгранично счастливой, нужной и желанной, что слёзы выступили на глазах. Ещё до того, как закончился воздух в лёгких, мне захотелось крикнуть на весь мир: «Как же я тебе благодарна за всё, любимый!» Но и этого сделать не получилось. Восторженная публика вдруг начала считать:
— Раз, два, три, четыре, пять...
— Когда досчитали до пятидесяти, Черных, видимо, чтобы отвлечь от нас внимание, громко крикнул:
— Танцуют все! — Тут же заиграла музыка, и парочки закружились по залу.
Вот и пусть веселятся! Только уже без нас.
Разорвав поцелуй из-за нехватки воздуха, я азартно предложила:
— Серёж, давай сбежим!
— Давай, я хотел сказать то же самое...
Жар его поцелуя сменился морозной прохладой, когда мы, наспех набросив верхнюю одежду, выскочили на улицу.
Ночная декабрьская стужа, мелкий колючий снег... А мы несколько минут просто стояли и смотрели друг на друга. Все слова куда-то исчезли... Но всё уже было ясно... Боялись оба вздохнуть, пошевелиться... лишь бы не спугнуть счастье.
Первым тишину нарушил Сергей:
— Я люблю тебя, Даша. Так долго боялся это сказать... — его голос звенел от волнения и напряжения. — Простишь меня дурака?
— Глупый, я тоже тебя люблю... — выдохнула и, поднявшись на цыпочки, потёрлась носом о его подбородок.
— Тогда поехали в наш дом? — горячее дыхание обожгло мои щёки, согревая их от холодного ветра.
— Поехали, любимый! — вырвалось у меня, словно песня соловья из самого сердца...
...А потом была ночь, самая волшебная и завораживающая ночь в моей жизни. Такая ночь случается, когда два человека любят друг друга. Когда соединяются он и она, два стучащих в унисон сердца, два сбитых дыхания, уплывающее сознание, переплетённые пальцы рук и бесконечные поцелуи...