Три Царя
Шрифт:
«Нет, не в этот раз», — думал он про себя, ощущая, как свободная рука тянется, сжимая невидимый нож. В его сознании крутилась мысль, что насколько он мог быть беспечным и позволить Сырнику остаться одному в таком месте. Осознание этого терзало человека изнутри. Но чувство вины, помноженное на ярость своих ошибок, помогло ему, наконец разжать кулак.
Он положил раскрытую ладонь на лицо Сырника, и закрыл глаза. Вдруг он почувствовал, как зашевелился нос, и раздалось слабое, но родное: «Балдур».
Глава 52
52
Лезвие
Мира ласточкой воспарила и атаковала заклинанием. Молнии мгновенно испепеляли тела, а в воздухе помимо отвратной гнили запахло жаренным мясом. Меридинка уверенно приземлилась и совершив небольшой кувырок полосовала одного врага за другим, острыми как бритва клинками на обеих сторонах посоха.
Ярик, сложив обе ладони воедино, медленно разводил руки в стороны. Огромная сфера огня рождалась будто из ниоткуда. Она пульсировала, словно воздушный шар, наполненный водой, что вот-вот лопнет от новой капли. По его слову, все разом пригнулись, а облако огня разделилось на десятки поменьше.
Балдур был единственный, кто не сражался. Эссенцию духа, как и часть самого Сырника, что Балдур собрал с него ранее, заполнила маленький кристаллик. Это был единственный способ на тот момент, которым обладал человек, однако благодаря этому, аури всё еще был слаб. Сырник восстановился довольно быстро, что, пожалуй, обуславливалось чертой самих аури. Балдур держал его под плащом, и уже можно было слышать, отрывистое шипение.
Весь отряд пробивался с боем к тому месту, куда ни одна живая душа не спешит при жизни. Однако в их случае это был единственный выход наружу, или по крайней мере им так казалось. У местных жертв экспериментов и сомнительной подготовки солдат не было и шансов, и вскоре стена из мяса иссякла.
Коклоток не обманул и привел в то место, что всем своим видом, запахом и атмосферой напоминало могильник. Причем даже заброшенные сельские кладбища не были столь отвратительными. Обстановка загадочного подземелья-фабрики, что, как оказалось, носило название Третий Край, изменилась кардинально. Даже былые холодные стены, окропленные свежей кровью, не казались столь мрачными.
Могильник или, лучше сказать, отходник для плоти проникал глубоко в душу и заставлял задаться вопросом, что за существо способно на подобное? Им приходилось по роду деятельности наталкиваться на пещеры гнилобрюхов, так и на норы свинорылов, но даже они не способны были изрыгать подобный гротеск извращенной скотобойни.
Коклоток держался за спиной Балдура, что первым зашел внутрь. Опухшего карлика заметно трясло от одного лишь запаха этого места. Одним богам известно сколько ему пришлось вытерпеть, и возможно однажды он и сам оказался в подобном положении. Повсюду разбросанные тела разной степени разложения. На одних желтовато-бурое мясо жижей отвращения сползало с костей, как другие, совсем свежие и не полностью изуродованные.
Перетянутая плоть с толстой кожей хранилась в сетчатых мешках и аккуратно сложенная на полках. Среди таких тюфяков можно было разглядеть редкие пальцы и порой даже глаза. Всё это место было мертво и пропахло смертью. Могло сложиться впечатление, что оно буквально следило за новопришедшими. В один момент могло показаться, что со стен потянулись незримые руки в тяжелых оковах. Они тянулись холодными и кровавыми пальцами к душе человека, желая навеки упокоить его в этих стенах.
Балдур ступал медленно, так как пол был залит кровью. Дышал он тоже размеренно, будто опасаясь набраться мертвецкого запаха. Сырник прижал уши и выглядывал из-под плаща человека. Было нечто в этом месте столь могущественное и незримое, от чего подрагивали внутренние струны даже Красного Стервятника.
Он внимательно обошел одну из полок и вышел к огромной яме, от которой разило той самой смертью. Сказать, что тел было много, значит сказать ничего. Десятки, а может даже и сотни. Свежие наваленные сверху, и, судя по всему, сброшенные в спешке. Порванная одежда, разбросанные ботинки и железки. Балдур нащупал за спиной Коклотока и вытащив за шкирку, поставил перед собой. Карлик задрожал, но не мог отвести взгляда от той самой ямы.
— Дальше куда? Где выход, о котором ты говорил?
Коклоток побоялся произнести и слова, поэтому просто указал в сторону тел.
— Вот те нате хрен в томате! — разразился Ярик. — Ты хочешь сказать, что та самая заветная дверь с заветным волшебным ключиком находится под тушами мертвяков? Шлюхин же ты потрох, невезуха.
— Ты ничего не говорил об этом, — настоял Балдур, прибивая взглядом карлика к полу.
— Мой господин, — выдавил тот из себя. — Когда раб был здесь, яма всегда пустовала. Тела выносили, а затем в жижу превращали. Лаз, который там есть, он ведет наружу, к стоку мёртвых болот.
— Болот Заречнолесья? Оно единственное в округе, — поинтересовалась Мира.
— По тому самому что мы шли? Никакое оно не мертвое, да и тел вокруг не было видно.
Коклоток перевел взгляд на Ярика и ответил:
— Потому жгут или в коробки суют умерших, а они там в жижу превращаются.
Вдруг у Балдура волосы встали на затылке, словно по шее прошлось легкое дуновение ветра. Ему показалось словно кто-то или что-то подзывает его. Слушать советы подобных голосов, равносильно тому, что рыть могилу самому себе, однако нечто всё же привлекло внимание стервятника к себе.
Он молча подошел к разделочному столу и сдернул прочь выцветшую занавеску. Сырник почувствовал, как внутри всё начинает сжиматься, словно в тисках неведанной силы, но не мог понять почему. По какой причине это с ним происходило? Как он заметил взгляд Балдура. Таким он стервятника еще никогда не видел.
Ожесточенный, полный ярости и безумия взгляд. Аури слышал, как тёрлись в труху его зубы, а челюсть вот-вот треснет. Всё тело человека было полно напряжения и злости, что не предвещало ничего хорошего. Сырник еще раз осмотрел каменную глыбу, что была очень похоже на алтарь подношений, с высеченными рунами на ней. Последние, к слову, отличались высоким мастерством, и тускло блестели серебристыми огоньками.