Три дня до эфира

Ямалеева Гульназ Фарисовна

Какой тут может быть отпуск, если не на кого оставить хозяйство! Он жил только работой, ради работы, а порой ему даже казалось, что смысл его жизни только в работе…

Конечно, он мог обеспечить ребёнка всем необходимым. Мальчик ни в чем не нуждался, он был определён в одну из лучших школ Санкт-Петербурга, три раза в неделю ходил в приличный бассейн, где с ним индивидуально занимался тренер.

Домработница следила, чтобы ребёнок вовремя поел, был опрятен, охрана не спускала с него глаз, новые друзья, которые у него появились

в школе, как говорится, «были тщательно проверены на предмет безопасности ребёнка». Казалось бы, чего ещё надо! Но, как любящий отец, Иван Давыдович конечно же понимал, что для воспитания сына этого мало, что заменить общение с отцом ни деньги, ни телохранители, ни даже школьные друзья не смогут, но ничего поделать не мог.

Работа, будь она проклята!

— Папка, здорово! — поприветствовал его сын и, позабыв обо всем на свете, вновь занялся игрой.

— Саша, собирайся, пора ехать в школу, — произнёс Иван Давыдович.

— Уже? — отозвался мальчик. — Ещё рано!

— Я бы сказал, что уже поздно…

— У тебя часы спешат!

— Давай не будем спорить. Пойдём!

Поняв, что снисхождения не будет, Саша решил воспользоваться последней возможностью хоть как-то отсрочить отъезд в школу.

Он схватил со стола «тамагочи».

— Ну ещё минуточку, только Жорика накормлю…

— По дороге накормишь!

— Папка, он же маленький! Он же может умереть…

— Ничего с ним не случится. Пойдём, нас уже Валентин Петрович ждёт.

Мальчик вздохнул и нехотя спрятал «тамагочи» в школьный рюкзак.

— Пап, ну когда это все закончится?! Надо мной все ребята смеются, этот балбес даже в туалет за мной ходит.

— Во-первых, не балбес, а Валентин Петрович. А во-вторых, ты сам прекрасно знаешь, что его присутствие необходимо.

— Ну пап!

— Все. Я больше не повторяю…

Снегирёв вышел из комнаты и направился в свой кабинет. Дорогу ему очень вежливо преградил секретарь — аккуратно выбритый высокий молодой человек в сером костюме. Левой рукой он передал шефу подготовленные документы, правой — мобильный телефон и замер в ожидании указаний. Сделав рукой знак секретарю, Иван Давыдович поднёс трубку к уху.

— Слушаю…

— Это я, Иван Давыдович.

— Хорошо, Виктор, будьте добры, свяжитесь с мэрией и уточните время встречи.

— Понял!

Снегирёв вернул телефон секретарю.

— Пап! Я все! — раздался из коридора голос мальчика, и Иван Давидович вышел из кабинета.

Саша уже стоял около бронированной двери в квартиру. Эту особую дверь из спецсплавов сделали по заказу Ивана Давидовича на Ижорском заводе. Внешне дверь выглядела как обычная железная, но была несколько тяжелее и легко выдерживала автоматную очередь.

— А я уже готов, — бодро повторил сын и приложил руку к козырьку.

Иван Давыдович улыбнулся и похлопал ребёнка по плечу:

— Молодец, сынок!

Из кухни вышла домработница, пожилая женщина с широким приятным лицом.

Она улыбнулась мальчику и попыталась сунуть ему в рюкзак пакет. Саша тотчас набычился и принялся отталкивать её руку:

— Не надо!

— Сашенька, это же тебе завтрак!

— Лидия Сергеевна, нас в школе хорошо кормят, я же вам столько раз говорил!..

— Саша! — строго сказал Снегирёв. — Возьми. Пришлось подчиниться.

— Ну а вдруг захочется… — Женщина заботливо поправила воротник куртки. Саша дёрнул плечом и, тяжело вздохнув, сунул пакет в рюкзак.

И тут у него в голове вдруг мелькнула хитрая мысль.

— Пап, я же взял завтрак, да?

— Ну и что?

— Уступка за уступку… Может, сегодня я обойдусь без бал… Ой, то есть без Валентина Петровича, а? Ну пап!..

— Нет, Саша. Валентин Петрович поедет с тобой, — жёстко оборвал его отец и, взглянув на сына, уже мягче добавил:

— Потерпи, сынок, скоро все закончится.

— Скоро, это когда ты выиграешь выборы, да?

— А может, я не выиграю? — лукаво усмехнулся Снегирёв.

— Выиграешь обязательно! У тебя все конкуренты какие-то несерьёзные. И потом, рейтинг растёт — как на дрожжах…

— Саша, ну откуда ты все знаешь?

— Все говорят! И потом — я же за тебя болею! Отец с сыном вышли из квартиры и спустились вниз по лестнице, потому что жили на втором этаже и лифтом никогда не пользовались…

* * *

Рядом с окном консьержки их ждал крупный, спортивного вида мужчина лет сорока. Это был телохранитель Кашинцев. Увидев спускающихся по лестнице отца и сына, он кивком поприветствовал Снегирёва, а мальчику подал руку:

— Привет, Александр! Как твои дела?..

Снегирёв толкнул сына в бок, тот нехотя пожал руку телохранителя:

— Здравствуйте, Валентин Петрович.

Ну не уважал Саша этого здоровяка, работа которого заключалась в том, чтобы ходить за ним, десятилетним пацаном, по пятам. Сначала, конечно, звучало круто: «У меня собственный телохранитель». Он помнил, как у одноклассников просто челюсти отвисли от таких слов. Но через несколько дней Саша понял, что телохранитель-это на самом деле обычная нянька, которая шастает за тобой повсюду и все запрещает. Поначалу сгоравшие от зависти, теперь мальчишки стали вовсю подшучивать, и вся крутизна превратилась в сплошное мучение.

Нянька! Какой позор! Он что, маленький?..

Одним словом, появление в своей жизни Валентина Петровича Кашинцева Снегирёв-младший, мягко говоря, не приветствовал, поэтому Саша сейчас лишь сухо поздоровался и пожал протянутую руку. На невозмутимом лице Кашинцева не отразилось ничего: он ещё с их первой встречи почувствовал, что не понравился мальчишке. Что ж, бывает. Как говорится, насильно мил не будешь. Его дело маленькое — охранять. А что касается остальных чувств, то про них в договоре ничего не сказано. Невзлюбил пацан, да и бог с ним…