Три дня с миллиардером
Шрифт:
Хватает меня за руки, отнимает их от лица и вздергивает вверх. Больно придавливает к стене над моей головой и щекой прижимается к моему виску. Настоящий энергетический вампир. Подпитывается мной, купаясь в неистовом удовольствии.
— Он дал нам с Ринатом два одинаковых кольца, — произносит без особого нажима, но заставляя меня вздрагивать на каждом слове. — Сказал, что первый, кто приведет в этот дом невестку, получит в качестве свадебного подарка всю империю Громовых. А ты хоть представляешь, какая это власть? Какие неограниченные финансовые возможности? Какое всесилие?
Перехватывает оба моих запястья одной своей лапищей,
— Он уже стар, — продолжает, обжигая своим дыханием мое лицо. — Хочет достойного покоя где-нибудь на собственном острове в Индийском океане. В окружении красивых служанок, с сигарой в зубах и с бокалом коллекционного бухла в руке. Он это заслужил. Лев Евгеньевич построил свое царство с нуля. По кускам собирал могущество и возводил неприступную стену. Бросить все на съедение шакалам? Не-е-ет. Лучше передать в надежные руки. Но так вышло, что у Льва Евгеньевича целых два верных наследника, а король может быть только один.
Он так близко, что я слышу биение его буйного сердца. Тук-тук. Тук-тук. Оно колотится так же яростно, как выплескивается из него желание унаследовать миллиарды Громова старшего. Вот, что толкнуло Антона сделать Инессе предложение. Жадность, эгоизм, жажда власти.
— То чертово кольцо — ворота в рай, — рычит он, свирепея и сильнее сжимая мою шею. — Если бы ты вчера его не проглотила, сегодня я уже готовился бы к коронации. Фирма, акции, чинуши, теневая экономика — я бы встал во главе всего этого. У моих ног распростерся бы весь мир. Но мало того, что ты спутала мне все карты, так еще и затеяла опасную игру. Лев Евгеньевич ошибок не прощает. Он хочет увидеть кольцо на пальце будущей госпожи Громовой. Не в брюхе, слыхала? На пальце. Мне повезло лишь потому, что фаворитка Рината в Англии. Ему требуется время сделать ей предложение. Но оно ограничено. В любой момент он введет ее в наш дом. И как ты думаешь, на ком остановит свой выбор Лев Евгеньевич? На грошовой официантке, проглотившей его двадцать два миллиона? Или на успешном директоре по маркетингу из Лондона? Вот почему я выбрал Инессу. Она конкурентоспособная. Любую роль сыграет, а легенду я ей сфабрикую.
В темноте его голос кажется вязким, клейким. Он обволакивает меня, застывая коркой смолы и парализуя.
— Придумай легенду мне, — тихо пищу. — Я сыграю не хуже Инессы. Обещаю. Поженимся. Получишь свою империю, и разведемся.
Из него вырывается короткий злорадный хохот.
— По-твоему, Лев Евгеньевич отупел с возрастом? — Подняв ладонь, большим пальцем гладит меня по лицу. С напором. Натиском. Силой. Принуждением. — Чтобы сыновья тщательнее выбирали себе спутниц, он выдвинул одно выверенное до совершенства условие: если преемник расторгнет брак в ближайшие десять лет, империя перейдет в руки второго сына. Безвозвратно. Независимо от того, будет тот женат или нет. Так что у меня только два пути: жениться раз и навсегда, или шлепнуть Рината. Но мне бы очень не хотелось кончать брата. Он четкий мужик, да и надежное плечо в нашем бизнесе куда дороже сраного бриллианта. — Громов склоняется к моему лицу и с маниакальной медлительностью проводит подушечкой пальца по моей нижней губе. — Что теперь скажешь, Рина? Согласна выйти за Антошу?
Его глаза… В них тяжело смотреть. От них не отвести взгляда. Омут болотистой зелени без дна. Непроходимая, зыбкая, гибельная топь. Даже сейчас, в полумраке тесной комнатушки, я чувствую эту непреодолимую силу. С такими глазами Громов может говорить все, что угодно. Каждое его слово залезает под кожу, всасывается в плоть, пронзает кости. И дробит меня на мелкие части.
— Тогда что мне делать? — вопрошаю навзрыд.
— Не реви! — его ледяной голос напоминает мне о двух пунктах, нарушение которых таит в себе опасность.
Моргнув, лихорадочно киваю, с болью глотая ком в горле. Он похож на битое стекло. Его словно утрамбовали и залили кипящей сталью.
— Пока не вернешь кольцо, будешь продолжать ломать комедию в роли моей чудной избранницы, — диктует он, заковывая меня в невидимые кандалы рабства. — Потом я сам выведу тебя из игры.
У меня сердце примерзает к ребрам. То есть как выведет? Убьет? Но уточнять не осмеливаюсь. Боюсь услышать положительный ответ.
— Анто-о-он! — зовет его прошелестевший листочками голос Алики. Дверь распахивается, и девушка первым делом поднимает лицо к потолку. — Вы чего в темноте?
— Лампочка взорвалась, — фыркает ей Громов, не отводя от меня взгляда и продолжая прижимать мои запястья к стене. — Газ скопился.
— Шашлык готов. Вас одних ждем. Долго обжиматься будете? — Алика разворачивается, не дожидаясь ответа, и добавляет, уходя: — Нашли место.
Антон разжимает пальцы, позволяя мне опустить затекшие руки. Мурашки, бегающие по коже, жалят в каждую клеточку. Я разминаю запястья, потираю плечи, не решаясь сдвинуться с места.
— Думай, что щебечешь за столом. Ты должна понравиться Льву Евгеньевичу. Настолько, что он непременно наградит Антошу дарами своей щедрости.
— Я постараюсь, — отвечаю тихо.
— Не мямли. — Громов двумя пальцами поправляет рукавчик моего топа и откидывает мои волосы за спину. — Выше голову. Сейчас все внимание будет на тебя. — Оставляет меня в покое, подарив глоток свежего воздуха. Первым выходит из комнаты, вздыхает, распрямляя плечи, и бросает мне: — Мы только что сосались. Сделай хотя бы смущенный вид.
Не представляя, как убедить Громовых, что я по уши влюблена в их сына-маньяка, на крошечных зачатках инстинкта самосохранения ладонями растираю себе щеки и вытягиваю губы в улыбке, которая от страха застывает на лице.
— Я тебя недооценивал, — хмыкает Антон, берет меня за руку и ведет на пир стервятников.
Лев Евгеньевич, как истинный вожак прайда, громоздится во главе стола. Его мощь здесь повсюду. Взгляд похож на сканер, от которого не скрыться. Он словно без аппарата УЗИ просвечивает мое нутро.
А имя-то какое соответствующее — Лев Громов!
Защиты у него от Антона искать бесполезно. Я прекрасно расслышала, откуда у этой семьи миллиарды. Странно, что дом такой скромный для их статуса. Наверное, летний вариант, дача. А в остальное время живут в своем собственном дворце где-нибудь в Майами.
Антон выдвигает для меня стул, а я даже ног согнуть не могу. Кое-как усаживаю себя, смотрю на сочное прожаренное мясо и в ярких красках представляю, какое мракобесие сейчас начнется за столом: как железные пасти будут рвать эти куски, проглатывать не жуя, смаковать, вылизывать пальцы.
Но ничего подобного не происходит. Мать семейства ограничивается салатом. Алика просит прислугу положить ей всего кусочек. А мужчины аккуратно орудуют вилками и столовыми ножами.
— Что будете пить?