Три дня
Шрифт:
– Холодно. Может, нужно было, как ребята, в машине ночевать?
– У нас не та машина, чтобы спать в ней, ты же знаешь.
– Знаю. Может быть, ты оторвёшься от своей игрушки? Зачем вообще выезжать на природу, если с таким же успехом мог бы и дома сидеть? Что ты как ребёнок, всё в эти игрушки играешь?
– Лер, мне так нравится.
– Сложно с тобой.
– Мне тоже сложно. Очень сложно с тобой. Одни претензии.
– Да-а? А что ж ты со мной тогда?
– Напилась опять?
– Не фига мне тут!.. При чём тут «напилась»? Тяжело так, чтож живешь-то? В чем
– Ты незаботливая! Ты эгоистка, и любишь только себя.
– О как… Ну так что ж ты со мной? Что держит?
– Ничего не держит…
– И-и-и?
– Иди в жопу, Лер!
– Сам иди!
– Вот завтра приедем, соберу вещи и уйду… Поймёшь тогда!
– Что? Что я пойму? Да вали! Очень нужно!
– Вот и договорились.
Больше они не сказали друг другу ни слова. Было ранее утро. Даже когда все с хмурыми лицами молчаливо собирались, они не говорили друг с другом. От вчерашнего веселья не осталось и следа. Утро было хмурым. Люди были хмурыми. У всех болели головы. Всем хотелось быстрее домой. Олег, когда выезжал, забуксовал в колее. Даже пока цепляли трос, пока Самарин выдёргивал их «фокус» из колеи, Олег и Лера не проронили ни слова.
Я позвонил в дверь.
– Привет, Тань!
– Борь! Не знаю, что случилось… Он пришёл грязный весь. Они ж на речку вчера ездили, видно, поругались. Сейчас в ванной он. Я посмотрела сумку, вещи не все конечно, но… так фундаментально собрался… свитера, ботинки даже осенние… Не на шутку, видно.
– Угу…
– Сухарь ты!
– Угу…
Я прошёл в комнату сына и сел на диван. Лерка – отличная девчонка. Сын её любит, я чувствовал. Просто Олег в конфликте с самим собой. Он постоянно во всем сомневается, недоверчив. Он чем-то в меня. Он одинок в этой жизни. Он прячется от жизни в своём планшете. В комнату с мокрой головой в халате зашёл Олег.
– Привет, пап. Ты чего здесь?
– …
– Мама вызвала?
– Ну да…
Олег сел рядом, достал свой планшет, набрав пароль, включил его. Я достал телефон и начал играть в шашки. Молчали. Как всегда молчали. Где-то через час заглянула Таня.
– Есть будете?
– А что есть, мам?
– Ну, я специально ничего не готовила. Не знала же… Яичницу с помидорами, сардельку можно, бутерброды с сыром… Могу картошку поджарить.
– Поджарь, мам, кружочками, мне.
– Ты, Борь, будешь?
– Я чаю… С бутером, если можно.
– Ну иди тогда, сделай сам себе.
Таня вышла.
– Вот и Лерка также. Никогда не накормит… Обувь грязная – не помоет. Вечные придирки.
– А как ты хотел, Олег?
– Так вот – не хотел!
Я вздохнул. Избаловала его Танька – от этого все и проблемы. Войдя на кухню, начал делать себе бутерброды и заваривать чай.
Таня стояла у раковины, чистила картошку.
– Говорил?
Что я ей скажу? Для того чтобы парень вырос не таким, не нужно было со мной разводиться пятнадцать лет назад. Что толку говорить об этом? Что было, то прошло. В кармане зазвонил телефон.
– Борь! Ты свободен сейчас? Мне нужно по продуктам, по магазинам… Приедешь?
– Я на дачу
– Ладно, тогда…
Наташа бросила трубку. Я посмотрел на Таню, она не оборачивалась. Достав сигарету, вышел на балкон. Перезвонил.
– Я приеду через минут сорок.
– Ты же на дачу!..
– Я приеду.
– Хорошо, позвони тогда, как приедешь, я спущусь.
Я вернулся на кухню. Таня жарила картошку.
– Так ты только со своими бабами разговариваешь? С сыном говорил, я спрашиваю?
– Говорил.
– И что?
– Всё нормально.
– Что нормально? Нет, я так не могу! Не зря я от тебя ушла! Сухарь! Сухарь, бездарь и эгоист!
Я развернулся и пошёл в комнату сына.
– Олег!
– У?
– Я ухожу.
– Угу. Давай.
– Ты с Леркой окончательно?
– Да.
– Ясно. Ладно, я пошёл. Закрой, а то мама опять не в духе.
Сев в машину, я позвонил Наташе.
– Я скоро буду.
– Я думала, ты уже приехал. Почему тебя всегда нужно ждать?
Ничего не ответив, вставив передачу, я тронулся с места. Я ещё не выехал из двора, как зазвонил телефон. Номер был неизвестен.
– Борис Анатольевич?
– Да.
– Это «Лига Композиторов», меня зовут Карина. Вы послали нам свои произведения. К сожалению, мы не можем их принять. Но… Наш оркестр может исполнить ваши произведения на платной основе. Так же мы можем записать ваш альбом.
– Альбом – тоже на платной основе?
– Конечно, я же говорю… Исполнить можем на платной, в дополнение – запись альбома, оплачивается также отдельно.
– Спасибо, я вас услышал.
– Если средства будут спонсорские, то мы готовы представить им всю необходимую информацию.
– Не будет. Никаких средств не будет.
– Вы всё же подумайте. Мы…
Я бросил продолжавший говорить телефон на заднее сиденье. Телефон. Нужно избавиться от него. Теперь он совершенно не нужен. Он мешает жить и работать. Как только человечество перешло от стационарных телефонов к мобильным, оно лишилось личного пространства. Как звоночки на шее у коровы. Всегда все на привязи. Все на верёвочках. А если трубку эта корова с колокольчиком не берёт или она, эта трубка, отключена, то вызывает «праведное возмущение» и непонимание.
Музыка начала играть где-то вдалеке, когда я почти подъехал к дому Наташи. Припарковавшись у её подъезда, я достал ноутбук. Звуки приходили и переносились на монитор. Ноты ложились одна на другую. Где-то вдалеке посторонний шум. Мешает. Что-то постороннее. Какой-то инородный звук. Звук, не входящий в композицию. Не вписывался. Телефон. Опять звонил телефон.
– Борь! Ну ты совсем, чтоль охренел? С Африки едешь?
– Выходи, Наташ, я внизу.
Я положил трубку. Снял аккумулятор с телефона, вытащил sim-карту. Достал из бардачка маленький пакет кинул туда разобранный аппарат. Бросив пакет обратно в бардачок, опять открыл ноутбук. Музыка ушла. Не успел… Не успел… Ушло. Не закончил. Не успел… Захлопнув ноутбук, я взял сигареты и вышел из машины. Открылась дверь подъезда из неё вышла Наташка. Я улыбнулся. До чего элегантна и красива эта женщина.