Три дороги на двоих
Шрифт:
— А я настройки изменил, — парирует экспериментатор. — И конфигурации энергетических потоков. Так что ты не переживай. Твоя задача — эманировать ту энергию, которая вокруг. Ясно?
— Нет, не ясно. — Заглядываю внутрь совершенно пустого помещения и уточняю: — В каком направлении?
— А всё равно, — отмахивается, увлечённо перебирая параметры на панели управления. — Без разницы. Можешь в обоих. Да как получится.
Вот теперь ясно.
С откровенным любопытством жду, пока закроется вход и станет темно. Ну-с, представим что-нибудь малоприятное. Я же испугаться должна. Или разозлиться.
Так. Что у нас самое пугающее? Амиоты. Правда, я их ни разу не видела. Вот незадача.
Однако прибор, по всей вероятности, что-то такое углядел в моём сознании, потому что передо мной вдруг мелькает молния, разрезавшая пространство на две части и осветившая меня призрачным голубоватым светом. По барабанным перепонкам ударяет рокочущий грохот. И да, я начинаю паниковать. А кто на моём месте остался бы спокойным?! Отскакиваю в сторону, лихорадочно соображая — это моё воображение нарисовало или что-то случилось там, за стенками психотрона?
Следом за первым разрядом, следует второй, третий... Я уже окончательно сбиваюсь со счёта, потому что огненные змеи нескончаемым потоком бьют в одно и то же место на полу, формируя светящийся столб. Громовые отзвуки сливаются в единый оглушающий, осязаемо вибрирующий гул.
Привыкнув к ослепляющим вспышкам и убедив себя в том, что в реальности такого быть не может, я шагаю к эпицентру этой своеобразной «грозы» и дотягиваюсь рукой до яростно пылающего потока. Касание пальцев, и...
Последовавший взрыв отбрасывает меня метров на десять. К счастью, сознания я не теряю. Встряхиваю головой, чтобы прийти в себя, и понимаю, что тела совсем не ощущаю, словно нет его. Зато есть что-то окутывающее меня, вернее, моё сознание, будто облако, позволившее медленно подняться и повернуться, меняя направление взгляда.
Зачарованно наблюдаю за разворачивающейся передо мной картиной.
Молний уже нет. Всё пространство вокруг теперь заполнено пульсирующим светом, текучим, как река, чуть искрящимся, с лёгким красно-фиолетовым отливом. Будто маленькие язычки пламени, в этом потоке возникают и растут спонтанные завихрения, а через несколько секунд опадают, бесследно растворяясь в буйстве холодного огня.
Звенящая тишина постепенно наполняется льющимися со всех сторон нотами. Короткими, долгими, мелодичными, резкими. Разными, но едиными.
— Иника! — нежный и тихий звук оттеняет эту потрясающую симфонию ещё одним невообразимым аккордом, отозвавшимся ноткой сожаления в моей душе, словно я слышу что-то давно забытое.
Едва ощутимым усилием воли оборачиваюсь, чтобы зафиксировать источник звука, и замечаю призрачный сгусток, похожий на облако с эфемерными контурами, складывающимися в совершенно нереальный, но почему-то невероятно знакомый образ. Помню, что знакомый, но...
Вглядываюсь в ускользающие черты, стараясь вспомнить, приблизиться, соприкоснуться с этой призрачной сущностью, и не успеваю. Что-то весьма ощутимое с неимоверным упорством принимается оттягивать меня назад. Вокруг начинает темнеть, звуки глохнуть. Бурная река энергий моментально теряет свою яркость и уже не выглядит столь неукротимой, как прежде. Тускнеет и пропадает в небытие. Как и тот, к кому я стремилась.
— Нет! — в отражённом эхе слышна боль. — Не уходи! Снова!
И уже на самой границе восприятия:
— Я найду тебя!
***
Темно. Тихо. Тело неприятно ломит, мышцы болят. И не могу понять, это что сейчас было? Явь? Иллюзия?
— Ты как? — В открывшийся проём заглядывает рыжая физиономия. — Ух, что там происходило! Такой мощной эманации я ещё не видел. Даже испугался, что не смогу перекрыть поток и остановить процесс! Едва справился.
Выползаю в лабораторию, щурясь от непривычно резкого света, бьющего в глаза. Тот, который я видела в симуляторе, был совсем другим. Живым, мягким, ласкающим.
— Что-нибудь удалось зафиксировать? — голос звучит неприятно, словно я скриплю, как давно не смазанная дверь. А вроде говорю, как обычно.
— Какая ты шустрая, — не менее противно смеётся старк. — Теперь записи разбирать нужно. Анализировать, сравнивать, подгонять под уже известные факты. Если будет что-то интересное, я сообщу. Иди. — Он кивает мне на выход.
Медленно шагаю по коридору, досадуя на неуклюжесть движений и неприятную именно сейчас силу тяжести. И только у самого входа в наш отсек до меня доходит, что могло произойти в психотроне. Очень похоже на то, что я смогла открыть канал между двумя мирами. Того пространства, где могут жить амиоты, и нашего, материального. Отсюда и такие трансформации моего восприятия.
Но с другой стороны, кто поручится за то, что произошедшее не плод моего буйного воображения?
Узнать бы, как выглядят эти самые «амиоты», можно было бы сравнить с тем образом, который сформировался передо мной!
Вечером, уютно устроившись на широком мужском плече, воплощаю идею устроить допрос с пристрастием в жизнь.
— Борис... — Ласково проглаживая рельеф мышц на груди, захожу издалека: — А как получилось, что амиоты стали вашими врагами?
— Вероника! — предсказуемо недовольно шипит муж. — Я выспаться хотел, а не читать тебе лекции. И уж тем более не хочу обсуждать их!
— Ну пожа-а-а-алуйста, — тяну просительно, не поддаваясь и делая вид, что не замечаю сердитых интонаций.
С минуту старк молчит. Не то соображает, как от меня и моего любопытства отделаться, не то решает с чего начать.
— Мы никогда не были друзьями, — второе моё предположение оказалось верным и Борис начинает говорить. — Да и врагами, в прямом смысле этого слова, нас назвать трудно. Просто так сложились обстоятельства, что мы и они оказались одновременно в одной точке нашего пространства, и это спровоцировало их нападение.
— Но как же так получилось? Почему они повели себя агрессивно? — Представляю ужасающую картинку, и меня нервно передёргивает.
— Это долгая и страшная история, Вероника, — решительно пресекаются попытки прощупать неприятную тему. — Я не хочу вспоминать.
Ладно. Не хочет говорить об этом — не надо. У меня много других источников информации. Лоет, например. С этим старком у нас уже давно вполне дружеские отношения, так что он, скорее всего, молчать не будет. Да и других вопросов, предостаточно.