Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941–1944
Шрифт:
в. Прекратить мобилизацию казачьей молодежи на трудовые работы в Германию.
г. Отозвать германских комиссаров по продзаготовкам на Дону и ввести практику добровольной купли-продажи.
д. Передать республике, как ее собственность, все конные заводы и промышленные предприятия.
е. Выделить республике денежный заем (беспроцентный) на приобретение вооружения, обмундирования, боепитания и содержания казачьих добровольческих формирований 822 .
Бросается в глаза наивность составителей декларации, следующая из нереальности и заведомой неисполнимости казачьих требований. Исполнение гитлеровским руководством хотя бы половины пунктов означало бы отказ от колонизаторских планов Германии, в результате вся восточная кампания теряла смысл. Как бы то ни было, несмотря на то что текст декларации все же дошел до Берлина, ни один из ее пунктов не был исполнен. Реальными привилегиями донских казаков стало лишь восстановление атаманского правления и право переименования
822
Цит. по: Дудников B.C. Указ. соч. С. 163–164. Следует заметить, что в конечном варианте декларации нет пунктов 3а и Зе, приведенных B.C. Дудниковым.
Внешне выборы атаманов обставлялись торжественно, а сама процедура происходила по старинным традициям закрытой баллотировкой. Как правило, выборы были альтернативными, а количество кандидатов в атаманы зависело от количества населения в том или ином населенном пункте. После подведения итогов и оглашения имени избранного атамана начинались народные гулянья, сопровождавшиеся, по казачьей традиции, обильной выпивкой. Так, 16 января 1943 г. газета «Голос Ростова» сообщила об избрании станичным атаманом станицы Синявской Ростовского округа казака Ефима Ивановича Потапова. После церемонии выборов «все присутствовавшие были приглашены отведать казачьего хлеба-соли. За столом провозглашались тосты и приветствия. Первый тост был предложен за освободительницу Дона — Германскую Армию и ее гениального вождя Адольфа Гитлера, за Тихий Дон и его бывшего войскового атамана П. Н. Краснова, за генерал-майора Кителя, за Штаб Войска Донского и его начальника полковника С. В. Павлова» 823 . Надо заметить, что указанные тосты произносились в соответствии с вековыми казачьими традициями, не терпевшими непьющих или даже малопьющих казаков. Причем формулировался каждый тост таким образом, чтобы никто не смел пропустить чарку. Например, в царские времена первый тост обычно звучал: «Здравствуй, царь в кременной Москве, а мы, казаки, на тихом Дону!», затем: «Здравствуй, Войско Донское, сверху донизу и снизу доверху!» Когда все тосты были исчерпаны, пили за упокой душ умерших.
823
Голос Ростова. 1943. 16 января. № 6.
Возрождение атаманского правления и казачьих традиций создавало некую иллюзию самостоятельности, независимости населения. Насколько далеко это порой заходило, свидетельствует случай, описанный П. Н. Донсковым. В разговоре с немецким чиновником Тикерпу он дал ему такую отповедь: «Вы должны все, начиная с вас, г-н Тикерпу, усвоить, что на нашей земле вы явление случайное, обусловленное только пребыванием иностранцев, оккупировавших Дон» 824 .
Однако даже если допустить мысль, что автор мемуаров не преувеличивает, подобные случаи бывали редко, чаще оккупанты старались вести себя корректно, так как не были заинтересованы в том, чтобы испортить отношения с казаками-союзниками. С одной стороны, это можно объяснить искренними намерениями военных относительно казачества, с другой — нежеланием озлоблять население, что неизбежно привело бы к его оттоку в ряды партизан. Тем более что, придя на казачьи земли, немцы имели уже годовой опыт войны в России, отлично зная, какими последствиями чревата исключительно политика кнута.
824
Донсков П.Н. Указ. соч. С. 525.
Если на донских землях казачья самостоятельность ограничивалась восстановлением атаманского правления, переименованием хуторов в станицы, то несколько иная ситуация складывалась на Кубани. Оккупировавшие ее войска группы «А» начали эксперимент по созданию казачьего автономного района. Предполагалось после продвижения германских войск дальше на восток предоставить здесь казакам полную самостоятельность, а сам район реорганизовать в генерал-губернаторство. В отличие от земель Войска Донского на Кубани официально было объявлено о ликвидации колхозов и стал осуществляться переход к частному землевладению. Кроме того, казаки получили гарантию свободы в области религии, культуры, образования.
По свидетельству А. Сукало, более чем шестимесячное пребывание на Кубани оккупантов не ознаменовалось ни одним фактом грабежа или насилия 825 . Подобные свидетельства можно встретить и у других авторов, переживших оккупацию.
Сформированный к 1 октября 1942 г. казачий район включал шесть административных районов, население которых составило 160 тысяч человек, а 5 ноября 1942 г. это административное образование было утверждено в Берлине. Сразу же в этом казачьем мини-государстве обозначился некоторый всплеск хозяйственной деятельности: заработали восстановленные государственные и открывшиеся частные предприятия, в основном пищевые. С целью «искоренения из памяти народа жидо-большевистского владычества» были переименованы названия многих улиц в городах, причем в большинстве случаев улицам возвращались старые дореволюционные названия. Что касается культурной жизни, помимо возрождения казачьего фольклора, стали повсеместно создаваться казачьи артистические бригады. Они демонстрировали театральные постановки, давали концерты, а зрителями были как местное население, так и германские военнослужащие.
825
Сукало А. Немцы на Кубани // Сб. материалов о выдаче казаков в Лиенце и в других местах в 1945 году / Под ред. В.Г. Науменко. Нью-Йорк, 1959. Вып. 18. С. 19.
Казачий автономный район просуществовал до января 1943 г., когда началось отступление германских войск. Оставляя район, немцы предложили мужчинам начиная с 14-летнего возраста эвакуироваться с ними. Судя по некоторым свидетельствам, оккупантам не было нужды угонять кого-либо на запад силой — желающих уйти с ними и без того находилось немало. Это были в основном бойцы и командиры казачьих воинских формирований, а также их семьи. Те из них, кто дожил до конца войны, разделили трагедию Лиенца и послевоенные репрессии.
Интересно, что советские источники, отражающие пребывание немцев на казачьих землях, косвенно подтверждают тактичность оккупантов по отношению к местному населению. Так, местные органы советской власти, возобновившие работу на казачьих землях после отступления германских войск, в актах по описанию итогов оккупации бросают обвинения немцам в основном по двум пунктам: разрушение зданий и сооружений и угон населения в Германию 826 .
Относительно первого заметим, что разрушение промышленных и гражданских объектов, коммуникаций неизбежно при отступлении любой армии. Так, в ходе отступления Красной армии на восток в 1941–1942 гг. равным образом взрывались промышленные объекты, жилой фонд, уничтожались запасы продовольствия. А в задачу советских партизан прямо входило разрушение железнодорожного полотна, мостов, порча линий связи, диверсии на предприятиях с целью выведения из строя всего, что могло бы хоть в какой-то мере использоваться немцами. В то же время ни в одном из послевоенных советских документов не указан материальный ущерб, нанесенный действиями партизан, — все разрушения списаны на счет немцев.
826
См., напр.: Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. 3737. Оп. 3. Д. 37. Л. 3; Ф. 3955. Оп. 1. Д. 4. Л. 25.
С советскими источниками, указывающими на причиненные немцами разрушения казачьих городов, в известной мере спорит письмо атамана П. Н. Краснова атаману Балабину от 26 сентября 1942 г.: «Новочеркасск совсем не разрушен, и в нем нормальная идет жизнь под управлением атамана Округа и городского головы… Ростов разрушен только на 16 %, станицы восстанавливают свою жизнь и, прежде всего, восстанавливают свои храмы, а там, где они вовсе разрушены, приступили к постройке новых храмов…» 827
827
ГАРФ. Ф. 5761. Оп. 1. Д. 17. Л. 11.
Что касается угона населения в Германию, ни один из советских источников не отделяет действительно угнанных для работы в германской промышленности от уехавших добровольно и от ушедших на запад казаков-коллаборационистов с семьями.
В некоторых случаях советские источники, описывающие зверства гитлеровцев на оккупированных казачьих землях, пишут полную несуразицу. Так, 18 июня 1943 г. газета «Донской коммунар» поместила статью некоего А. Рассказова, утверждавшую, что «в Меркуловском пятнадцать немцев изнасиловали шестидесятилетнюю старуху» 828 . Даже если во всем Меркуловском не нашлось объекта насилия помоложе, трудно представить себе, что целый взвод солдат состоял из столь сексуально озабоченных геронтофилов. Вполне очевидно, что журналист А. Рассказов в своем стремлении как можно негативнее изобразить оккупантов перестарался.
828
Донской коммунар. 1943. 18 июля. № 46.
В то же время далеко не все казаки приветствовали германские войска. Находились те, кто готовил им отпор, а часть партийного актива, как позже выяснилось, избежала эвакуации с целью организовать в тылу врага партизанское движение, составить костяк будущих партизанских отрядов. К тем, кто оказался втянутым в партизанскую борьбу, относились в основном «пришлые, поселившиеся вместо уничтоженных казаков и приписные, получившие казачьи права по решению Круга спасения Дона. Урожденные же казаки твердо держались казачьего Возрождения» 829 .
829
Дудников B.C. Указ. соч. 161.