Три гроба
Шрифт:
Доктор Фелл быстро моргал.
— Розетт Гримо — истинная дочь своего отца, Хэдли, — промолвил он, медленно качая головой. — Харрумф, да! Какое-то время она сдерживается и сохраняет спокойствие под сильным эмоциональным давлением, как порох в патроне, но потом какая-нибудь мелочь спускает курок, и… Боюсь, девушка болезненно впечатлительна, но, вероятно, она полагает, что у нее есть на то причина. Интересно, много ли она знает?
— Ну, она ведь иностранка. Но дело не в том, — недовольно сказал Хэдли. — Вы вечно стреляете по тарелкам, при этом вышибая сигарету у кого-нибудь изо рта. Но при чем тут Дреймен?
— Одну
— Он был таким, — отозвался Рэмпоул.
— Что касается девушки, — сказал Хэдли, — то она могла сидеть здесь, хладнокровно анализируя жизнь своего отца, но, держу пари, сейчас она бьется в истерике из-за того, что не уделяла ему достаточного внимания. У нее есть голова на плечах, но внутри сидит черт. Ей нужен хозяин. Она и Мэнген не смогут ужиться, если ему не хватит ума вздуть ее хорошенько или последовать ее же совету на университетском диспуте.
Доктор Фелл покосился на него:
— С тех нор как вы стали суперинтендентом отдела угрозыска, я замечаю в вас некоторые вульгарные тенденции, которые меня удивляют и огорчают. Слушайте, старый сатир, неужели вы искренне верите в ту чепуху, которую болтали об убийце, пробравшемся в этот дом, чтобы ждать, пока не прекратится снегопад?
Хэдли усмехнулся.
— Это объяснение не хуже других, пока я не смогу придумать лучшее. В результате им есть о чем подумать, а головы свидетелей необходимо держать занятыми. По крайней мере, я верю их показаниям… Мы обязательно найдем какие-то следы на крыше — не беспокойтесь. Но об этом поговорим позже. Так что там у вас насчет Дреймена?
— Прежде всего, у меня застряло в голове странное замечание мадам Дюмон. Оно не было сделано расчетливо — она выкрикнула его в истерическом состоянии, не понимая, зачем даже убийце было разыгрывать такую нелепую шараду, «…вы не станете надевать размалеванную маску, как старый Дреймен с детьми в ночь Гая Фокса», — заявила она. Я запомнил эти слова о Гае Фоксе, заинтересовавшись, что они означают. А потом я, абсолютно ненамеренно, в разговоре с Розетт задал вопрос о Петтисе, использовав слова «наряженный, как в ночь Гая Фокса». Вы обратили внимание на выражение ее лица, Хэдли? Одно мое предположение, что посетитель был одет таким образом, подало ей какой-то намек, который одновременно напугал и обрадовал ее. Розетт ничего не сказала — она думала о ком-то и ненавидела этого человека. О ком же она думала?
— Да, помню, — кивнул Хэдли. — Я видел, что девушка намекает на кого-то, кого подозревает или хочет, чтобы подозревали мы, поэтому спросил ее напрямик. Она практически дала мне понять, что это кто-то из обитателей дома. Но, но правде говоря, — он потер лоб ладонью, — это настолько странная публика, что мне на мгновение показалось, будто девушка намекает на собственную мать.
— Но вскоре она упомянула о Дреймене. «Вы не встречались с Энни… и с мистером Дрейменом, если на то пошло». Самое важное оказалось как бы в постскриптуме… — Доктор Фелл проковылял вокруг письменного стола, сердито уставясь на стакан с молоком. — Нам нужно им заняться. Он меня интересует. Кто такой Дреймен — старый друг и нахлебник Гримо, который принимает снотворное и носит маскарадные костюмы, как на 5 ноября? Каково его место в доме, что он здесь делает?
— Вы имеете в виду шантаж?
— Чепуха, мой мальчик. Вы когда-нибудь слышали о школьном учителе, который бы был шантажистом? Нет-нет, они слишком беспокоятся, как бы люди не узнали чего-нибудь дурного о них самих. Эта профессия имеет свои недостатки, что я знаю по собственному опыту, но она не порождает шантажистов… Скорее всего, Гримо поселил его у себя по доброте душевной, но…
Он умолк, когда сквозняк пошевелил его накидку. Дверь в противоположной стене, очевидно ведущая к лестнице на чердак и на крышу, открылась и захлопнулась, впустив в комнату Миллса. Его губы посинели от холода, а шея была обмотана шерстяным шарфом, но он казался довольным. Глотнув из стакана — Миллс проделал это с бесстрастным видом, запрокинув голову, как шпагоглотатель, — он протянул руки к огню.
— Я следил за вашим детективом, джентльмены, с наблюдательного пункта на крышке люка, — заговорил секретарь. — Он сорвал несколько лавин, но… Прошу прощения. Кажется, вы собирались мне что-то поручить? Я жажду оказать помощь, но боюсь, что забыл…
— Разбудите мистера Дреймена, — сказал суперинтендент, — даже если вам придется облить его водой, и… Ах да, Петтис! Если он еще здесь, передайте ему, что я хочу его видеть. Что сержант Беттс обнаружил на крыше?
Беттс ответил сам. Он выглядел так, словно упал головой вниз, спускаясь на лыжах с горы, — тяжело дышал, топал ногами и стряхивал снеге одежды, направляясь к огню.
— Можете поверить мне на слово, сэр, что даже птица не садилась на эту крышу. Нигде нет никаких следов. Я обыскал каждый фут. — Он стянул мокрые перчатки. — Я привязывал себя на веревке к каждой трубе, чтобы спуститься и проползти вдоль водосточных желобов. Ничего ни на краях, ни возле труб, нигде. Если кто-то поднимался этим вечером на крышу, то он был легче воздуха. Сейчас я обследую сад.
— Но… — начал Хэдли.
— Да, идите, — прервал его доктор Фелл. — Нам лучше спуститься и посмотреть, чем занимаются ваши ищейки в других комнатах. Если наш славный сержант Престон…
В этот момент запыхавшийся сержант открыл дверь в холл, как будто его вызвали, и посмотрел на Хэдли и Беттса.
— Мне понадобилось время, сэр, — доложил он, — так как нам пришлось отодвигать книжные полки и придвигать их назад. Но я ничего не обнаружил. Никаких потайных выходов. Раструб дымохода крепкий и без всяких ответвлений; сам дымоход шириной всего два или три дюйма и поднимается под углом… Это все, сэр? Ребята уже закончили.
— Как насчет отпечатков пальцев?
— Отпечатков полно, но… Вы сами поднимали и опускали окно, не так ли, сэр? И пальцы держали почти на самом верху рамы? Я узнал ваши отпечатки.
— Обычно я бываю более осторожен с такими вещами, — проворчал Хэдли. — Ну?
— Больше на стекле ничего нет. А деревянные части этого окна — рама и подоконник — покрыты лаком, на котором даже перчатки оставили бы четкие следы. Но там нет ни пятнышка. Если кто-то выбрался из комнаты через окно, то, должно быть, нырнул в него головой вперед, ни к чему не прикасаясь.
— Спасибо, этого достаточно, — сказал Хэдли. — Подождите внизу. А вы, Беттс, займитесь садом… Нет, постойте, мистер Миллс! Престон приведет мистера Петтиса, если он еще здесь. Я хотел бы поговорить с вами.