Три гроба
Шрифт:
— Ликантропия? [16] — предположил Рэмпоул. — Кто-нибудь упоминал оборотней?
— Нет и не будет упоминать! — рявкнул Хэдли и взмахнул записной книжкой. — Чтобы привести все в порядок, Рэмпоул, я записал то, что вы расслышали, для сравнения. Вот ваш перечень: «Хор. Не самоубийство. Он не мог использовать веревку. Крыша. Снег. Лисица. Слишком много света». А вот мой: «Вата. Соленый. Окоп. Он не мог использовать веревку. Крыша. Снег. Слишком много света. Заполучил оружие. Не вините беднягу…» Как обычно, Фелл, с присущей вам извращенностью вы уверены
16
Ликантропия — безумие, жертва которого воображает себя волком или другим животным.
Доктор Фелл уставился на свою погасшую сигару.
— Хмф, да. Нам лучше в этом разобраться. Давайте попробуем… Прежде всего, что произошло в этой комнате после того, как выстрелили в Гримо?
— Откуда мне знать? Об этом я спрашиваю вас. Если здесь нет потайного выхода…
— Нет-нет, я не имею в виду трюк с исчезновением. Вы одержимы этим, Хэдли, и не задумываетесь о том, что еще произошло. Давайте сначала разберемся в наиболее очевидном — в том, чему мы можем найти объяснение, — и будем отталкиваться от этого. Итак, что произошло в этой комнате после выстрела в Гримо? Все следы сосредоточены у камина…
— Вы хотите сказать, что убийца вылез через дымоход?
— Я абсолютно уверен, что он этого не делал, — сердито отозвался доктор Фелл. — Дымоход настолько узкий, что в него едва можно просунуть кулак. Не торопитесь и подумайте! Во-первых, тяжелый диван отодвинули от камина, и на его спинке много крови, как будто Гримо соскользнул с него или прислонился к нему. Прикаминный коврик тоже отодвинут или отброшен ногой, и кресло оттолкнули в сторону. Наконец, я заметил пятна крови на каминной полке и даже в очаге. Это приводит нас к куче обгорелой бумаги.
Теперь подумайте о поведении преданной мадам Дюмон. Войдя в эту комнату, она сразу начала проявлять интерес к камину — постоянно смотрела на него и едва не впала в истерику, увидев, что и я это делаю. Как вы помните, она допустила глупую оплошность, попросив нас развести огонь, хотя должна была знать, что полиция не возится с углем и дровами, дабы свидетелям было удобно на месте преступления. Нет-нет. Кто-то пытался сжечь в камине письма или документы, и женщина хотела убедиться, что они уничтожены.
— Выходит, она знала об этом? — сказал Хэдли. — Однако вы говорили, что верите ее рассказу.
— Да, я верил и верю ее рассказу о визитере и преступлении, но не сведениям, которые она сообщила о себе и Гримо… А сейчас снова подумайте о происшедшем. Посетитель выстрелил в Гримо, но тот, хотя все еще был в сознании, не позвал на помощь, не попытался остановить убийцу, поднять шум и даже открыть дверь, в которую колотил Миллс. Однако он кое-что сделал, притом с таким усилием, что распорол раненое легкое, как говорит врач.
И я расскажу вам, что сделал Гримо. Он знал, что умирает и что сюда прибудет полиция, В его распоряжении находились вещи, которые требовалось уничтожить. Сделать это было куда важнее, чем поймать убийцу или даже спасти собственную жизнь. Он ползал у камина, сжигая эти бумаги. Вот причина перемещения дивана, коврика и пятен крови… Теперь вам ясно?
В ярко освещенном коридоре воцарилось молчание.
— А мадам Дюмон? — спросил наконец Хэдли.
— Конечно, она об этом знала. Это было их общим секретом. И она любила Гримо.
— Если так, то он уничтожил что-то чертовски важное, — промолвил Хэдли. — Но откуда вы все это знаете? Что у них мог быть за секрет? И почему вы думаете, что этот секрет вообще существовал?
Доктор Фелл прижал ладони к вискам и взъерошил седеющую шевелюру.
— Кое-что я, возможно, сумею вам объяснить, — сказал он, — хотя многое ставит меня в тупик. Понимаете, Гримо и мадам Дюмон не большие французы, чем я. Женщина с такими скулами и с таким произношением не может принадлежать к латинской расе. Но это не важно. Они оба венгры. Точнее, Гримо родом из Венгрии. Его настоящее имя Карой, или Шарль, Гримо Хорват. Вероятно, его мать была француженкой. Он прибыл из Трансильвании, ранее входившей в Венгерское королевство, но аннексированной после войны Румынией. В конце 1890-х или в начале 1900-х годов Карой Гримо Хорват и оба его брата были отправлены в тюрьму. Я говорил вам, что у него были два брата? Одного мы не видели, но другой называет себя Пьером Флеем.
Не знаю, за какое преступление были осуждены трое братьев Хорват, но их отправили в тюрьму Зибентюрмен для работы на соляных копях около Траджа в Карпатских горах. По-видимому, Шарль бежал. Однако его страшная тайна не может быть связана с его пребыванием в тюрьме и даже побегом до истечения срока — Венгерского королевства более не существует. Куда вероятнее то, что он причинил какое-то зло своим двум братьям — нечто ужасное, касающееся этих трех гробов и людей, похороненных заживо, за что его повесили бы даже теперь, если бы об этом стало известно… Вот все, что я могу предположить в данный момент. У кого-нибудь есть спички?
Глава 6
СЕМЬ БАШЕН
Во время долгой паузы, последовавшей за этим монологом, Хэдли бросил доктору коробок спичек вместе со злобным взглядом.
— Вы шутите? — осведомился он. — Или это черная магия?
— Ни то ни другое. Лучше бы я шутил. Эти три гроба… Черт возьми, Хэдли! — пробормотал доктор Фелл, стуча кулаками по вискам. — Как бы я хотел увидеть хоть малейший проблеск…
— По-моему, вы его уже увидели. Вы утаивали информацию? И вообще как вы об этом узнали? Погодите! — Он заглянул в записную книжку. — «Хор». «Вата». «Соленые». «Окопы». Вы имеете в виду, что Гримо в действительности сказал «Хорват» и «соляные копи»? Если так, то нам придется долю ломать голову, чтобы разгадать остальные слова.
— Ваш гнев свидетельствует о том, что вы согласны со мной. Благодарю. Как вы справедливо указали, умирающие редко упоминают хор и вату. Если бы эта версия оказалась правильной, нам всем светило бы угодить в палату для умалишенных. Гримо действительно сказал это, Хэдли. Я его слышал. Вы спросили, стрелял ли в него Флей. Он ответил, что нет. Тогда кто? И он сказал: «Хорват».
— Что, по вашим словам, является его собственной фамилией.
— Да, — кивнул доктор Фелл. — Если это исцелит ваши раны, я охотно признаю, что это не было честной детективной работой, и я не показал вам источники моей информации в этой комнате. Вскоре я продемонстрирую их, хотя, видит бог, уже пытался сделать.