Три изысканных детектива (сборник)
Шрифт:
Заслышав мелодичное бульканье, завсегдатаи навострили уши. Читатель даже сложил газету, чтобы понаблюдать за дегустацией — результатом невиданной щедрости месье Фюльбера.
Виктор сделал глоток и поцокал языком.
— Терпкое, с фруктовым ароматом, насыщенный букет… Мои комплименты вашему брату.
— Представьте себе, он с женой гостил в городе две недели назад, я послал к ним Мари-Луизу отнести касуле, [204] а она, раззява, упала по дороге, и горшок разбился…
204
Касуле— бобовое рагу с мясом, запеченное в горшочке. — Примеч.
— Во-во, его дочурка еще и под ноги не смотрит.
— Арсен! Последнее предупреждение: заткнись или я тебя выставлю вон! Поговорить с человеком спокойно не дадут… О чем бишь я?.. А, да. Когда люди часто сюда заходят, к ним привыкаешь, знаете ли. И если с кем случается такое вот, как с мсье Андрези, сразу понимаешь, что жизнь-то уже под уклон свернула, самому, это, недолго небо коптить.
— Ну ты философ, Фюльбер, — одобрительно покивал человек с газетой.
— Да уж, станешь тут… Они оба были холостяками. А у холостяков какие радости? Пропустить стаканчик с другом — и все дела. Да что это я о мсье Гюставе в прошедшем-то времени? Он ведь жив-живехонек.
— Вы его видели после пожара? — спросил Виктор.
— О, он был потрясен. Пришел сюда узнать подробности и с горя употребил три стопаря бормотухи, — покачал головой Фюльбер, вытирая стойку.
Виктор поблагодарил за рассказ и вышел из кафе. За ним последовал человек, читавший газету:
— Милостивый государь, вы, часом, не из клиентов месье Андрези будете?
— Да, я книготорговец, регулярно отдавал ему в переплет манускрипты.
— Я так и думал! У вас еще есть компаньон — если не ошибаюсь, китаец?
— Японец.
— Да-да, а вашего управляющего зовут Жозеф Пиньо, он печатал в «Пасс-парту» роман с продолжением. Я залпом прочитал все выпуски — очень жизненно, очень. И еще я наслышан о ваших подвигах — ну, об участии в расследовании того криминального дела. Столько шума было! Вы тогда даже чуть не погибли…
— Вы прекрасно осведомлены.
— Мы с месье Андрези внимательно следили за расследованием. Так волнительно — встретить человека, который раскрыл преступление под носом у полиции! Вообще-то я пошел за вами, потому что мне нужен совет. У месье Андрези не было семьи, и теперь я не знаю, что делать с его часами. Я часовщик — починка, продажа. Месье Андрези просил привести в порядок его карманные часы, они зимой остановились, и всё — ни туда ни сюда, а он ими чрезвычайно дорожил. Так что же мне с ними делать? Оставить у себя или отдать фликам, как думаете? — Он посмотрел на небо. — Глядите-ка, опять дождь собирается, давайте зайдем ко мне в лавку, это в двух шагах.
Плохо освещенный магазинчик на излете улицы был населен причудливыми тварями, которые, разбежавшись по стенам, стрекотали, будто глодали дерево, каждая в своем ритме. В полумраке Виктор различал бесчисленные маятники, круглые циферблаты, кукушкины домики, напольные часы — ими было занято все пространство. От сарабанды, исполняемой множеством стрелок, закружилась голова.
— Слышите, какой оркестр? — тихо сказал часовщик. — Время неустанно шепчет мне в уши, что секунды бегут, жизнь убывает. Как говаривал папаша Ламартин: «О время, не лети! Куда, куда стремится часов твоих побег?». [205] Так, куда я их задевал?.. А, вот они. На крышке есть надпись, подойдите к окну, там посветлее.
205
Из сборника «Поэтические раздумья» (1820 г.), стихотворение «Озеро». Пер. А. Фета. — Примеч. авт.
Виктор поднес луковку часов к свету и прочитал полустертую гравировку:
— «Да здравствует» — что?
— «Корпус», «казарма» — не знаю, — пожал плечами часовщик. — Так как же? Если я отнесу их в комиссариат, придется заполнить уйму бланков — подумать страшно.
— Давайте, я оставлю вам расписку и сам улажу это дело. Уверен, месье Андрези был бы доволен, узнав, что его часы попали к тому, кого он считал своим другом, — к месье Мори.
— Ах, милостивый государь, вы меня очень выручили! Я счастлив, что все будет именно так.
Прежде чем оседлать велосипед, который дожидался его, пристегнутый цепочкой к фонарному столбу, Виктор записал в блокноте: «Приятель переплетчика: имя Гюстав, живет в районе Шапель. Зайти 22-го к Фюльберу, поговорить с гарсоном — точный адрес Гюстава».
Он поехал в сторону Люксембургского сада. Припекало так, что рубашка вымокла от пота. Вдруг вспомнились оплавленные карманные часы, виденные им в кабинете инспектора Лекашера среди вещей из переплетной мастерской. На фоне стилизованной маргаритки на крышке была выгравирована дарственная надпись, не оставляющая сомнений в принадлежности тех часов:
«„П“ — несомненно первая буква имени „Пьер“. А вот „…ы“? Кажется, Пьер Андрези не был женат…»
Озадаченный Виктор свернул на улицу Медичи, идущую под уклон, и, не крутя педали, насладился скоростным спуском и бьющим в лицо ветром, который его немного освежил. За садовой оградой на скамейках спали клошары.
«Двое часов? В общем-то, ничего странного — пока часовщик чинил первые, переплетчик носил с собой вторые».
Он притормозил и вырулил на улицу Суфло. На тротуаре валялась собака, чуть живая от жары. Виктор, примерно в таком же состоянии, ухватился за вертикальный поручень на краю платформы омнибуса Курсель — Пантеон. Отсюда было видно тройку тащивших омнибус лошадей — взмыленные, в хлопьях белой пены, они тянули морды вперед, словно это могло приблизить их к концу крестного пути. Подковы скользили по мокрой, только что политой дворниками мостовой. Виктор устыдился — он ведь стал для бедных животных лишним грузом — и отпустил поручень. Обогнав першеронов, которые, выбиваясь из сил, совершали последний рывок в надежде освободиться поскорее от хомутов и получить воду и овес, он утешил себя мыслью, что им стало немного легче.
«Что такое „Сакровир“? Имя? Название?»
Виктор ударил по тормозам точно перед книжной лавкой «Эльзевир», и велосипед встал как вкопанный, чуть не опрокинув импозантную даму, вооруженную гигантским зонтом от солнца. Зонт был в цветочек, а дама нацелила на Виктора лорнет, как дуло двустволки. Она уже собиралась высказаться об адской машине и сумасшедшем ездоке, но тут из лавки выскочил Жозеф:
— Я отведу вашего мустанга в стойло, патрон! О, день добрый, госпожа графиня. Погоды нынче стоят — спасайся кто может, вы не находите? А лучше сиди дома и не высовывайся — такие вот погоды. Сейчас ливанет — мало не покажется.
Графиня де Салиньяк, поджав губы, проворно отстранила его с дороги и на всех парусах устремилась в лавку, где Кэндзи разговаривал по телефону.
— Что нового? — шепнул Жозеф Виктору.
— Идите в хранилище и найдите мне в словарях, что такое или кто такой Сакровир.
— А как же доставки книг клиентам? Месье Мори разгневаются… Сакро… что?
— Сакровир. Название или имя, вероятно латинское: «vir» означает «муж», как в слове «triumvir».
— Ага! A «os sacrum» — это по-латыни «крестец». Я понял, патрон, речь идет о мужчине, страдающем люмбаго! И зачем нам эта бледная немочь, скрюченная ревматизмом? Или нет, знаете, «сакро» — это от «сокровище»…