Три казни за одно убийство
Шрифт:
Остановившись у двери, Гэри Северн полез в карман за ключом. Открыл дверь, занес ногу над порогом…
На плечо опустилась чья-то рука.
— Минуту!
Гэри повернулся. Это тот самый, схвативший его газету. Неужели он устроит сцену из-за такой ерунды?
— Фамилия, имя!
— Что?
— Фамилия и имя!
Свободной рукой незнакомец показал Гэри что-то небольшое, какой-то металлический значок.
— А в чем дело?
— Назовите фамилию и имя.
— Гэри Северн. Я здесь живу.
— Вам придется пройти со мной.
Рука соскользнула с плеча на предплечье и сжалась.
— Но с чего вдруг? Не можете же вы так просто забрать меня на пороге собственного дома, ни за что ни про что!
— Сопротивление при задержании? Не советую.
— Вы меня арестуете? За что?
Собеседник хмыкнул, сохраняя мрачное выражение лица.
— Я не обязан сообщать, но пожалуйста. Задержание по подозрению в убийстве. В убийстве из убийств, в убийстве полисмена. При попытке ограбления на Фаррагат-стрит. Память слабая?
За убийство!
Он мысленно повторил это. Даже не испугался. Бессмыслица. Это к нему не относится. Явная ошибка! Самое паршивое, что теперь сон откладывается не на час и не на два. А он так устал!
Изо рта Гэри Северна совершенно неожиданно для него самого вырвалось:
— Можно мне хотя бы оставить газету… Там моя жена, я хотел бы предупредить ее, что задержусь.
— Хорошо, — кивнул детектив. — Я поднимусь с вами. Сообщите жене и оставьте газету.
Жизнь повисла на волоске, и что человека волнует?
«Можно мне хотя бы оставить газету?»
На стене обычная для кабинета глазного врача таблица, увенчанная буквами-гигантами. Книзу буквы мельчают и завершаются почти неразличимыми значками-букашками. Собравшиеся детективы, убивая время в ожидании, упражняются на ней. Большинство запинаются на четвертой строке снизу. Нормальное зрение. Один разобрал почти все буквы в третьей снизу строке. Рекордсмен.
Дверь напротив раскрылась, вошла мадам Новак. При ней спицы, клубки и вязание.
— Присядьте, пожалуйста. Мы проверим ваше зрение.
Миссис Новак пожала плечами.
— Очки выпишете?
— Какую строку можете прочесть?
— Любую.
— И самую нижнюю?
Снова миссис Новак пожала плечами.
— А кто не сможет?
— Девять из десяти не смогут, — бормочет один из детективов соседу.
Мадам Новак тарабанит, как скороговорку:
— P, t, b, k, j, h, i, y, q, a.
Кто-то в дальнем конце комнаты присвистнул.
— Бабка-телескоп!
— Дальнозоркость, — констатирует другой.
— Это еще неизвестно, — сварливо огрызается мадам Новак, механически шевеля спицами. — Давайте только побыстрее, если можно, господа. Я тут с вами прохлаждаюсь, а дело стоит.
Вводят Гэри Северна. Под охраной. Он теперь все время под охраной.
Все происходит очень быстро. Смерть не любит медлить.
Мадам Новак поднимает взор. Фиксирует введенного. Кивает.
— Он. Он убегал. Как выстрелили, так сразу и побежал.
Гэри Северн молчит.
Молчит и Эрик Роджерс, один из детективов.
Следующий очевидец — мистер Сторм, по профессии бухгалтер-экономист. Мистер Сторм работает с числами. Человек он добросовестный. Различает вторую строку снизу лучше всех присутствующих, хотя до миссис Новак ему далеко. На нем, однако, очки. Очки украшали его нос и в момент, когда убегающий убийца смел его с тротуара, да еще и выстрелил в него, чудом промахнувшись. Мистер Сторм быстро соображает. В тот весьма существенный момент он четко осознавал, что следует замереть, притвориться мертвым, чтобы не спровоцировать второй выстрел, менее для него удачный.
— Вы понимаете важность вашего показания?
— Прекрасно понимаю. И поэтому опасаюсь ошибиться. Не могу заявить, что на сто процентов уверен. Я бы сказал, что уверен на 75 %. И на 25 % сомневаюсь.
— Видите ли, мистер Сторм, мы такой ответ не можем принять. Вы или уверены, или не уверены. Уверенность не знает процентов. Или сто процентов, или ноль. Отвлекитесь от эмоций. Забудьте, что перед вами человек. Вы бухгалтер. Перед вами колонка цифр. Правильный ответ один. Да или нет. Повторим попытку.
Снова ввели Гэри.
Сторм повысил процент.
— 90 %,— шепнул он стоящему рядом лейтенанту. — И все же…
— ДА иди НЕТ!
— Я не могу сказать «нет», если я на девяносто процентов уверен. Но…
— ДА или НЕТ!
Медленно и тихо, с колебаниями:
— Да.
Гэри Северн не издал ни звука. Какой прок говорить, если тебя не слушают?
Детектив Роджерс видел и слышал то же, что и все присутствующие. Поводов для высказываний у него не было.
Продавец газет Майк Москони неудобно скрючился на стуле и беспокойно вертел в руках шляпу, отвечая полицейским.
— Нет, имени его не знаю и дома не знаю, где живет, направление только. Но с виду-то всегда отличу. И он правду говорит. Он всегда у меня газету берет. За весь год раз-другой пропустил, не больше.
— Но раз-другой пропустил! — настаивал лейтенант. — Меня интересует двадцать второе июня.
Газетчик даже выпрямился на стуле.
— Ну откуда ж мне знать-то. Я там каждый божий день, господа, но точно число сказать… Вот разве погоду мне скажете в этот день!
— Погоду на двадцать второе июня! — приказал лейтенант.