Три кита: БГ, Майк, Цой
Шрифт:
К группе «Аквариум» подключился культовый барабанщик СССР – Евгений Губерман, образовалась временная команда – «Вокально-инструментальная группировка имени Чака Берри».
Кроме музыкантов «Аквариума» с Губерманом за барабанами (что невероятно усилило группу) в «группировке» играл и Майк Науменко – большой знаток, любитель и специалист в области ритм-энд-блюза и рок-н-ролла.
Играли на студенческих вечеринках (читай – танцах), на школьных вечерах, играли песни Чака Берри, T. Rex и Rolling Stones, по общим воспоминаниям играли плохо, упрощенно – почти по-панковски, –
«Любую группу, которая проваливается в клубе в пятницу вечером, необходимо расстреливать», – сказал известный мастер рок-н-ролла Каб Кода.
«Вокально-инструментальная группировка» не проваливалась, и ее не расстреляли – всем нам на радость.
Майк, большой любитель ритм-энд-блюза, англоговорящий и, соответственно, способный читать те редкие экземпляры «MNE» или «Rolling Stone», что иногда оказывались в Ленинграде, познакомился с Борисом еще до основания «Группировки имени Чака Берри».
Он играл на бас-гитаре в группе со столь же тяжеловесным названием – «Союз любителей музыки рок» – под управлением Владимира Козлова, хорошего гитариста, который чуть позже тоже засветится в «Аквариуме».
Майк – чрезвычайно интеллигентный, тихий и умный парень, при этом страстный поклонник рок-н-ролла в лучших его проявлениях – от T. Rex и Rolling Stones до Лу Рида и Леонарда Коэна, – стал другом Бориса и общим любимцем, он органично влился в компанию «Аквариума».
Майк тоже сочинял. Борис вспоминал, что как-то летом они вдвоем сидели на поляне возле СКК (тогда это было еще практически дикое место – огромное, пустое, заросшее травой пространство) и пели друг другу новые песни – по-доброму хвастаясь свежим материалом. Они были совершенно на одной волне, любили одну и ту же музыку и понимали ее одинаково.
Такое взаимопонимание и общность интересов привели к записи совместного альбома – Майк и Борис – «Все братья – сестры». Это было, вероятно, первым «настоящим» альбомом – с «фирменной» обложкой, выполненной фотографом-художником Андреем «Вилли» Усовым (который оформлял потом многие альбомы «Аквариума»).
Обложка наклеивалась на коробку с магнитофонной лентой – коробка мгновенно приобретала такой «настоящий рок-вид», что ее немедленно хотелось иметь на полках своей фонотеки любому так или иначе слушающему музыку человеку.
Впрочем, музыка на альбоме «Все братья – сестры» тоже была самой что ни на есть настоящей рок-музыкой.
Кажется, что запись планировалась как сборник баллад, навеянных творчеством Дилана, – на второй стороне обложки фотография музыкантов – Майк с бутылкой сухого вина и длинноволосый Борис с книжкой Дилана под мышкой (причем книжка держится так, чтобы зритель мог прочитать фамилию автора – Dylan). То есть еще на обложке задается настроение, существует прямой отсыл к первоисточнику. В том, что касалось творчества, Борис и Майк никогда ничего не делали просто так, и Дилан на обложке – конечно же, осознанный акт.
Но получилось не совсем то, чего ожидаешь после изучения бэк-сайда кавера.
В «диланизмах» здесь больше отличился Майк, понимавший звук и структуру песен Боба более формально, нежели БГ, и поэтому он более стилево явен – Дилан в его песнях более читаем. Вдобавок Майк преувеличенно загнусавил, чтобы усилить похожесть, – при этом песни он спел очень хорошие.
У Бориса же в чистом виде продолжение Дилана – «Укравший дождь» и «Пески Петербурга» – крепкие, динамичные баллады, но… Дилан вдруг куда-то пропал, и явились на свет божий настоящие шедевры (я не говорю о том, что Дилан шедевров не создавал, еще какие создавал, каждому бы так, но здесь – другое) – «Моей звезде», «Сталь» и «Почему не падает небо».
Если мне вдруг придет в голову составлять список ста лучших песен XX века, эти три в него непременно войдут.
Это такой удар, такая мощь, что даже сейчас, спустя тридцать пять или сколько там лет, пробирает не на шутку.
Великолепная мелодика, мелодика, какой в нашей музыке поискать, «Моей звезде» – идеальное сочетание мелодии и слова, точнейший текст, в котором не то что слова не поменяешь, а и запятую не уберешь. Удивительный ритм, в который слова ложатся каждое на свое место, в свою долю, фонетика настоящей большой поэзии, и при этом – идеальная пропорция; это, опять-таки, не стихи, положенные на музыку, это песни – такие, какими песни вообще должны быть.
Нечетные размеры, полнейшая, взрослая осмысленность балладного повествования в «Стали» и невероятно личные, понятные каждому «Моей звезде» и «Почему не падает небо», мелодии, которые «ложатся» сразу, которые воспринимаешь без какого-либо напряжения, плывешь по ним, – это Мелодии с большой буквы. И – удивительная легкость. Кажется, что автор написал это все сразу, «одним куском», как стихи Пушкина, – неизвестно, сколько труда затрачено автором, чтобы достичь этой легкости, но в конечной версии этого труда не видно и не слышно – это и есть подлинное искусство.
Парень с гитарой пришел, спел подряд три классические песни, три совершенно вневременных шедевра – и ушел, а потрясенные слушатели молча застыли на берегу Невы…
Ну да. Запись и происходила на берегу Невы, за Смольным собором, на магнитофон «Маяк» – провод тянулся из полуподвального окна одного из служебных помещений, где находились «ведомственные» квартиры.
На перкуссии играл Михаил Васильев, на гитарах и губной гармошке – Майк и Борис. Все было легко и просто, «играючи» и весело, со значительным количеством сухого вина (день записи выпал на день рождения дочери Бориса – Алисы). Так легко родились шедевры, показывающие, что история только начинается и обещает быть очень долгой и серьезной. Серьезной в смысле – хорошей.
Борис затеял издание музыкального журнала – в компании с Гуницким, Александром Старцевым, Юрием Ильченко, Наташей Васильевой и Майком Науменко.
Журнал, само собой, был чистым самиздатом, и, соответственно, привлек к себе внимание КГБ – хотя был посвящен исключительно музыке и ничему другому: музыке западной (рецензии на выходящие, вернее, доходящие до СССР альбомы) и музыке отечественной, о которой большинство желающих не могли узнать ниоткуда, кроме как из журнала.