Три колокольчика, два бантика и один лучший друг брата
Шрифт:
— Ага. Пока, папа.
Он помахал рукой и вышел, заскочив в свой угловой офис, чтобы взять ноутбук и пальто, прежде чем погасить свет.
— Пока, папа, — сказал Тобиас из своего кабинета. Пять минут спустя, после шуршания бумаг и задвигания ящиков стола, он крикнул в коридор: — Я тоже ухожу.
— Увидимся, — крикнул я в ответ.
— Хочешь, я запру?
— Я сам это сделаю.
— Не засиживайся допоздна. — Его шаги эхом отдавались от полов из орехового дерева, когда он проходил через вестибюль
Если бы был хоть какой-то шанс, что я смогу взять отгул на неделю между Рождеством и Новым годом, я определенно задержусь допоздна.
В здании воцарилась тишина, и я глубже погрузился в кресло, глядя на гору работы на моем столе. Она была пугающей. Хорошо, что я не возражал против вызова.
Папа хотел, информацию по заявке Уинтропа, поэтому я потянулся за его файлом. Я выудил заметки, которые сделал во время нашей последней встречи, и нашел черновой набросок, который Тобиас составил после своей первоначальной консультации.
На данный момент он был нашим единственным архитектором. Его предшественник ушел на пенсию этой весной, и Тобиас занял его место. Мой брат будет так же занят, как и я, после Нового года. Мы говорили о поиске еще одного архитектора, который присоединился бы к команде.
В то время как Тобиасу нравились планирование, измерения и мельчайшие детали, мне просто нравилось доводить дело до конца. Нравилось наблюдать, как голый участок земли превращается в дом. Пока строительство было качественным, а наши клиенты были довольны, мне было все равно, будет ли крыша двускатной, шатровой или мансардной.
Что касается плана преемственности папы, то наши разнообразные интересы совпали идеально. Ему не нужно было выбирать сына для руководства, потому что Тобиас не был заинтересован в замене его на посту генерального директора. Эта должность достанется мне, в то время как мой брат с удовольствием будет проводить свои дни за чертежным столом.
Папа и близко не был готов уйти на пенсию, а я в двадцать девять лет и близко не был готов возглавить компанию. Мне слишком многому нужно было научиться у папы. Я слишком уважал его, чтобы наступать ему на пятки.
Итак, на данный момент я руководил бригадирами и их персоналом, составляя сметы для наших самых крупных и претенциозных работ. Папа руководил менеджерами проектов, которые выступали в качестве связующих звеньев с бригадирами, чтобы убедиться, что клиенты довольны, а графики и бюджеты соблюдаются. В прошлом году мы наняли трех новых менеджеров проектов, и все равно не справлялись
Число сотрудников в «Домах Холидэев» росло. А вместе с ним и количество моих рабочих часов.
Я встал из-за стола и направился в комнату отдыха за стаканом воды. Затем вернулся в свой офис и приступил к работе. Я дочитал примерно половину своих заметок о проекте Уинтропа, когда с потолка донесся шум. Мои пальцы замерли над клавиатурой.
— Что за черт?
Другой шум заставил меня встать и поспешить к лестнице. Всем уже следовало разойтись по домам. Свет в коридоре был выключен. Во всех кабинетах было темно.
Во всех, кроме одного.
Кабинета Стеллы.
Что она все еще здесь делала? Это был ее первый рабочий день. Если кому-то и следовало сейчас быть дома, так это ей.
Ноги Стеллы были босыми, она сбросила каблуки. А рукава свитера были закатаны до локтей, пока она пыталась поднять с пола кубики льда.
— Что ты делаешь?
— Ааа! — закричала она, повернувшись лицом к двери. — Боже мой, ты меня напугал.
— Прости. — Я поднял руки, входя в офис. — Я думал, что остался один, а потом услышал шум.
— Я уронила свой стакан. Он был пуст, если не считать льда. — Она взяла еще три кубика и бросила их в стакан, прежде чем встать на ноги.
Ее волосы выбились из узла, несколько длинных светлых прядей обрамляли ее лицо.
Стелла Мартен была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел.
И сестрой моего лучшего друга.
Я не считаю ее красивой. Я напоминал себе об этом годами.
Я не мог тонуть в этих карих глазах или думать о поцелуе ее мягких губ. Не мог фантазировать о ее стройных ногах, и о том, как бы они обхватывали мои бедра, или о том факте, что сегодня утром у меня в руках были ее трусики.
Под запретом. Стелла всегда была под запретом.
— Как прошел твой первый день? — спросил я, входя в комнату и занимая единственный пустой стул напротив нее за столом.
— Хорошо. — Она опустилась в кресло, раскачивая его взад-вперед. На столе было больше бумаг, чем я ожидал увидеть. — Твой папа верит в то, что нужно пить из пожарного шланга, не так ли?
— Из двух пожарных шлангов. — Я рассмеялся. — Какую работу он тебе поручил?
— Проект Дженсена.
Я съежился.
— Настолько плохо?
— Там уже превышен бюджет и бригада отстает от графика.
Я ожидал стона. Может быть, череду ругательств. Но Стелла села прямее и кивнула.
— Я исправлю это.
— Верю, что сможешь.
Стелла, как и я, не отступала перед многими трудностями. Несмотря на то, что она была на два года младше, в детстве она всегда не отставала от Гая, Тобиаса и меня. Когда мы катались на велосипедах, как бы сильно ей ни приходилось крутить педали, она не отставала. В бассейне, когда мы предложили ей попробовать прыжок с высоты, она зажала нос и прыгнула. И на лыжной горе, когда мы все встали на наши первые лыжи, она последовала за нами вниз с горы.
— Спасибо. — Ее щеки порозовели.