Три королевских слова
Шрифт:
Я появилась на свет в Петербурге, но выросла в небольшом северном поселке. Родители, сами родом с Кольского полуострова, вернулись на родину сразу после завершения учебы. Отцу, блестяще окончившему Горный институт, предложили должность инженер-мага на Оленегорском Опытном, а маме, выпускнице Смольного, нашлось место при заводской библиотеке, где в зачарованном спецотделе хранилось немало старинных книг и манускриптов.
Детство мое можно смело назвать счастливым. Отец был умен, силен и в полной мере соответствовал понятию «настоящий мужчина», мать – добра и красива.
Погодные чары, издавна наложенные на местность, где стоял поселок, смягчали суровый климат. Магический подземный Гольфстрим в этих местах образовывал петлю и подходил близко к поверхности. Невысокие синие горы, поросшие смешанным лесом, защитным кольцом окружали долину с трех сторон. В горах хранилось заповедное озеро с кристально чистой водой, водились косули, зайцы, белки и прочее незлобивое зверье. Зимы были щедрыми на снег, а короткое полярное лето здесь преображалось – было жарким, томным, неспешным и всегда медлило с уходом. Осенью я мысленно оглядывалась назад, и в памяти дни лета казались нескончаемыми: безмятежное белое солнце неподвижно висело между двумя пологими вершинами; таинственные токи земли, пробужденные и плененные заклинаниями, лениво обходили долину по кругу, навевая покой всем… и смутные мечты – возможно, мне одной.
Школа в Оленегорске была общая. Магически одаренных детей насчитывалось всего двенадцать человек. Открывать для них отдельное учебное заведение не имело смысла. Поскольку все мы были разного возраста, не получилось создать и отдельный класс. Две мои лучшие подружки-одноклассницы не замечали магию так же, как при безветренной погоде не ощущают воздух вокруг, и это ничуть не мешало нашей дружбе.
Курс обязательного магического минимума нам читали факультативно, а большему (при желании и под свою ответственность) могли научить родители. Империя не была в восторге от школьников, бегающих по улицам с волшебными палочками. Серьезным вещам начинали обучать только в высших учебных заведениях, и попадали туда далеко не все.
Пока в целях безопасности нам разрешали оживлять магию только в присутствии взрослых, которые должны были позаботиться о том, чтобы тайное оставалось тайным. Например, мама обучала меня азам волшбы только в помещении библиотечного спецхрана, куда посторонние не могли попасть никоим образом.
Надо сказать, что на моей памяти запрет был нарушен всего один раз, когда Коля Малыгин, сын Михаила Васильевича, термист-мага из оружейного цеха, не совладав с гневом, заклинанием поджег сухую березу за спортивным магазином.
Колька был талантлив. Береза пылала неопалимой купиной почти сутки, пока взрослые не справились с зачарованным пламенем.
Михаил Васильевич, тоже человек горячий – недаром он имел дело с огнем, – сначала хотел преподать паршивцу урок с помощью увесистого пука жгучей горной крапивы, но потом сообразил, что это будет непедагогично, поскольку продемонстрирует, что яблочко от яблони недалеко падает, поэтому попросту на полгода запретил сыну пользоваться компьютером. Коля на коленях умолял поменять компьютер на крапиву, но Михаил Васильевич почувствовал, что находится на верном пути, и на замену
Малыгинская слабость аукнулась всем «особо одаренным». Нам пришлось по второму разу прослушать курс магического обществоведения. Присланный из Москвы ментор, специалист по подростковым правонарушениям, невыносимо нудным манером снова и снова напоминал, что Тихая Империя, в отличие от Адской Конфедерации, выбрала путь ассимиляции и интеграции, и этого пути мы должны придерживаться несмотря ни на что.
Нам еще раз напомнили, что чуть более трехсот лет назад в валлийском королевстве Гвинед произошел всемирный сбор магического сообщества. У подножия горы Сноудон раскинулся лагерь, и в течение семи исторических дней маги определяли будущее нашей планеты.
Вопрос, что называется, назрел.
В мире царил сверхъестественный хаос, волшебство применялось часто и грубо, порой по самым незначительным поводам. Население, доведенное до нервного срыва, ответило репрессиями и физическим уничтожением магически одаренных.
В результате недельных дебатов сообщество магов раскололось на две неравные части. Благоразумное большинство решило, что путь насильственного покорения человечества неэтичен и чреват всяческими кровавыми потрясениями. И кому, спрашивается, оно надо, когда кровавых потрясений у нас и так предостаточно, безо всякой магии.
Победили сторонники мягкого ухода в тень. Отныне волшебство для обычных людей оставалось только в сказках, мифах, на страницах книг и, позднее, на экране.
Все люди равны, но некоторые равнее… просто вы об этом никогда не узнаете.
Вскоре после Сноудонской встречи меньшинство, призывавшее к установлению колдовской диктатуры, все-таки попыталось эту самую диктатуру установить, но потерпело поражение. Папа говорил, что те события всегда напоминали ему гражданскую войну Севера и Юга – тот ее вариант, где проигравший Юг поднял из пыли поверженные знамена, забрал рабов, запасы хлопка, фамильное серебро, хлопнул дверью и гордо удалился осваивать соседние измерения.
Смутьяны, снобы, доминанты, короли азарта – они ушли, и каждый второй из ушедших был высшим ведьмаком, а каждый первый – хищником до мозга костей.
Еще папа говорил, что вместе с ними ушла злая, но дерзкая и горячая кровь. С легким таким сожалением говорил, как говорят о том, что отпуск закончился и пора выходить на работу, – вроде как жаль, но ничего с этим не поделаешь.
Так возникли Тихая Империя и Адская Конфедерация.
Порталы, ведущие в измерения под властью Конфедерации, были наглухо запечатаны, а новообразованная Тихая Империя, подобно лох-несскому ящеру, вильнула зубчатым хвостом и навсегда ушла в глубину.
Потребовались столетия, чтобы Империя превратилась в более-менее цивилизованную державу, объединяющую магов всей планеты. Теперь мы все, безусловно, были добропорядочными гражданами тех стран, где нам посчастливилось проживать. Мы платили налоги, мы соблюдали законы, и мы свели к минимуму поступление магии в немагический мир.
…Все это было уже пройдено, зачеты сданы, тетради с конспектами благополучно упрятаны подальше, но пылкий Колька подложил нам свинью.
Май.
Я сижу, подперев голову рукой, и с тоской наблюдаю, как солнечные зайчики мечутся по поверхности школьной доски – темно-зеленой, с мраморными меловыми разводами.