Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент
Шрифт:
– Пятьсот рублей?! Ничего себе! – лицо девушки удивленно вытянулось. Даже мелькнула мысль, что, может, Андрей и вправду в чём-то замешан… Однако укорениться в мозгу Жанна ей не дала. Потому что Андрей никак не мог быть в чём-то замешан. Просто не мог и – точка…
– Ладно. Пусть они тоже пока у меня побудут. А когда его выпустят, я ему всё вместе отдам. Только ты это… – девушка строго посмотрел на Шурика. – Никому ни о чём. Понял?
– Могила, – провел себя по горлу Синицын…
Четверг. 4
Сидеть взаперти тяжело. А сидеть под охраной – вдвойне. Особенно если знаешь, что невиновен.
Вчера мне так ничего и не предъявили. Просто сунули в милицейский бобик, привезли куда-то в район Лианозово, там пересадили в специальный конвойный ГАЗ и уже на нём, чуть ли не как особо опасного рецидивиста, прямо в Бутырку. Честно сказать, не думал, что всё будет так хреново. Думал, что привезут в какой-нибудь райотдел, запихнут в КПЗ 1 , установят личность, допросят, выяснят, что ошиблись, выпишут протокол и отпустят…
1
Камера предварительного заключения. ГГ путает: в 1982-м уже использовалась аббревиатура ИВС – изолятор временного содержания.
А оказалось, хрен вам на рыло, гражданин Фомин. Вы не просто задержанный, вы – птица высокого полёта, с вами даже обычный следователь разговаривать «постеснялся», а тот, который считается по особо важным, был, по всей видимости, сильно занят. Поэтому меня сначала просто оформили (ага, «опись, протокол, сдал, принял, отпечатки пальцев» 2 ), потом до глубокой ночи мурыжили в медсанчасти (чуть ли не в задний проход заглядывали в поисках компромата), и только затем отвели в камеру и оставили там киснуть в безвестности – прокручивать в памяти все свои косяки и тупо гадать, за что же меня всё-таки законопатили в эту законопатку.
2
Фраза Лёлика из к/ф «Бриллиантовая рука».
Камера, кстати, оказалась совсем не такой, какую всегда рисовали в либеральных журналах времен перестройки и «святых девяностых». Типа, по сто человек на пятьдесят квадратов и тридцать коек, спать по очереди. Спорить не буду, возможно, так всё и было, но к той камере, в которой я очутился, эти страшилки отношения не имели. Четыре стандартные койки (причём, одноярусные), зарешеченное окно, под ним радиатор, в углу умывальник, чаша «Генуя» за кафельной загородкой, крашенные маслом стены. И народу – помимо меня ещё двое: мужичок лет около сорока и пацан примерно моего возраста.
– Всем салам, – проговорил я, когда дверь захлопнулась.
Пацан в ответ что-то буркнул (видимо, тоже «привет»), едва приподняв голову от подушки, а дядька сразу же взял быка за рога, как будто не спал совсем. Оторвался от шконки, свесил ноги на пол и смачно зевнул:
– Курево есть?
– Нет, – я бросил на ближайшую койку казённый матрас и неторопливо продолжил. – Дымить не дымлю, но, будет возможность, скажу, чтобы передали.
– Масти каковской будешь? – прищурился мужичок.
– Пока никаковской, – пожал я плечами.
– Первая ходка что ли?
– Не знаю.
– Как это? – удивился сиделец.
– Обвинения не предъявляли, подозрения тоже.
– А протокол?
– Какой протокол?
– Протокол задержания. Ты что-то подписывал?
– Что-то подписывал. Но там тоже без обвинений.
– Защитник был? Основания для задержания указаны?
Я покачал головой:
– Нет. Защитника не было. И основания тоже не видел.
– Ну, тогда это просто филькина грамота, – дядька улёгся на койку и заложил руки за голову. – Тебя, видать, просто помариновать захотели. А основания завтра предъявят и адвокатишку соответствующего подгонят. У них это завсегда. Но ты, паря, учти: сразу ни в чём не колись. Ежели что учудил, пусть сами доказывают. Понял?
– Понял. Чего ж не понять?
– Ну вот и ладненько… А курево – это хорошо. Без курева тут тоскливо…
Сосед по камере не ошибся. Меня действительно повели на допрос только на следующее утро. А я, как дурак, всю ночь прикидывал варианты, но ни до чего конкретного в своих размышлениях не дошёл, только вымотался умственно и физически. Вариантов было действительно много: от «засветился на матче Спартак-Харлем» до совершенно банального «меня проверяют на вшивость «Седой» и компания»…
– Итак, Фомин Андрей Николаевич, – не то спросил, не то констатировал факт сидящий за столом «гражданин начальник».
Я на всякий случай кивнул. Отнекиваться было бы странно. Прямо перед прокурорским работником (чёрный мундир, по два просвета и по одной звездочке на петлицах) лежал студбилет с моей фоткой и именем-фамилией-отчеством.
– Я следователь прокуратуры Щапов Аркадий Иванович. Буду вести ваше дело.
– Какое дело? Мне тут пока ничего толком не объяснили.
– Не объяснили? – изобразил удивление следователь. – Да, это непорядок. Но вы не волнуйтесь. Мы сейчас всё исправим.
Раскрыв лежащую на столе папку, он вынул из неё пару листов.
– Прежде чем ознакомить вас с постановлением, я обязан спросить, есть ли у вас адвокат?
– Нет. Адвокатом не обзавёлся.
– Готовы ли вы воспользоваться услугами адвоката, предоставленного юридической консультацией?
– Я должен платить за него?
– Можете, но не обязаны.
– Значит, готов.
– Хорошо.
Следователь поднял телефонную трубку, но, снова взглянув на меня, неожиданно вернул её на аппарат.
– Андрей Николаевич. Как говорится, без протокола. Пока сюда не вошёл ваш защитник, я хотел бы задать вам пару вопросов. Вы не обязаны на них отвечать, но даже если ответите, это не будет иметь правовых последствий. Тем более, я вам их всё равно задам в присутствии адвоката, поэтому вы сможете продумать ответы заранее. Как? Согласны?
Смысла возражать я не видел.
– Согласен.
– Отлично, – Щапов отложил в сторону папку и уставился на меня пристальным взглядом. – Вопрос первый. Вы можете точно вспомнить, где были и что делали вечером в среду, тринадцатого октября, с восемнадцати до двадцати двух ноль-ноль?