Три легенды
Шрифт:
Погонщики негромко засмеялись, закивали. Рассказчик повернулся к Чесу:
– Говорят, будто ты Хранитель Талисмана?
Вокруг замолчали, с интересом разглядывая гостей.
– Да.
– А нельзя ли глянуть на Талисман?
– Зачем?
Человек со шрамом пожал плечами.
– Не вериться как-то, что есть еще люди, которым ничего не надо… Правду говорят, что ты лечишь всех: и бедных, и богатых? И денег не берешь?
– Это так.
– И что ходишь по миру, по всем его уголкам, и не можешь сидеть на месте, потому, как жжет тебя Талисман, подгоняет?
– Можно и так сказать.
– И Хранителем Талисмана может стать только чистый человек, не запятнавший честь свою ни убийством, ни ложью?
– Я стараюсь быть таким. Я должен.
– А убив кого-нибудь, или даже просто не оказав помощи, ты теряешь власть над ним?
– Да.
– А правда ли, что сам ты не можешь оставить Талисман, что он часть твоя? Что вы связаны крепче,
– Только вещь и человек образуют Талисман. Только вместе. Нет Талисмана без человека, есть лишь мертвый камень.
– А еще говорят, что Талисман не только лечит, что есть у него тайное свойство, некая возможность, про которую знает лишь Хранитель и никто больше…
– Хватит! – перебил человека со шрамом Кирк. – Ты задаешь слишком много вопросов.
– Хорошо, я не буду больше спрашивать. Лучше я расскажу одну историю. Хорошо?
Кирк безразлично пожал плечами.
Погонщик коснулся своего лица.
– Это история моего шрама. Это моя история. История моей матери и моего отца. Совсем новая история, ей нет и десяти лет. Слушайте… Я родился в маленькой деревеньке на берегу моря. Мой отец всю свою жизнь ловил рыбу, и дед мой ловил рыбу, и прадед… И я должен был заниматься этим. Уж такова наша деревня – все жители в ней – рыбаки. Мы мирные люди, и единственное оружие, которое я тогда держал в руках – это кривой нож для чистки рыбы… Рыба, рыба, рыба… Я помню ее запах, и запах моря, и шум его, и крики чаек, и ветер, швыряющий брызги в лицо, и катящиеся волны… Я давно не был на родине, но это я буду помнить всегда, до самой смерти. Ведь я человек моря… Мы жили тихо, никогда никого не трогали, не задевали. Время от времени к нам приезжал какой-нибудь торговый обоз, и мы выменивали рыбу на хлеб, мясо, железные изделия, инструменты… мало ли что там еще… И вот однажды, вместе с таким обозом, в нашу деревню пришел злой человек. Кажется, он был там начальником охраны. Я не помню точно. И имени его не помню. Лишь лицо. Колючий взгляд, широкие скулы, расплющенный неровный нос, губы в незаживающих язвах. И шрам. Белая страшная полоса, идущая от уха до уха. Люди с такими ранами не выживают. Но он жил. Он ходил по нашей деревне и всюду хвастал этим рубцом. От него мы услышали о Хранителе Талисмана. О человеке, который лечит всех. Лечит бесплатно. Лечит любую мразь, потому что должен оставаться святым. Чтобы лечить всех подряд… В это трудно было поверить, но мы собственными глазами видели шрам, и человек говорил, что именно Хранитель Талисмана спас его от верной смерти. Он не рассказывал, как все произошло, не говорил, как получил ранение, кто перерезал ему глотку, когда это случилось. Только демонстрировал шрам и рассказывал о своем чудесном спасении… И вот однажды, этот человек напал на мою мать. Он был пьян. Размахивал огромным ножом и кричал что-то. Он схватил мать и потащил, срывая с нее одежду. Из дома выскочил отец. Выбежал я. Мы бросились на пьяного, но он оттолкнул нас, и продолжал тянуть ее за собой. Что мы могли сделать? Мы, рыбаки, ни разу не державшие в руках настоящего оружия… Отец схватил полено и ударил пьяного по затылку, но тот даже не покачнулся. Из рассеченной головы потекла кровь, и это взбесило его. Он отшвырнул в сторону мать, и она, упав, ударилась виском о камень. Он взмахнул ножом, и отец повалился на землю. Ничего не видя, я с голыми руками бросился на него… Пришел в себя я через несколько дней. Меня подобрали соседи, отпоили травами, перевязали раны… Мать и отец были мертвы. Обоз ушел, забрав с собой убийцу. Я выздоровел, и через несколько месяцев, когда в наш город пришел очередной караван, я покинул деревню… Может быть, когда-нибудь я найду убийцу своих родителей. Впрочем, одного из убийц я уже встретил сегодня. Это ты…
Человек со шрамом на щеке замолчал. Погонщики опустили головы, избегая смотреть гостям в лицо. Кирк стал медленно подниматься, его ноздри бешено раздувались. Чес схватил товарища за руку, потянул, удерживая на месте.
– Убийца?.. – задыхался Кирк. – Убийца!.. Ты…ты… Да он…
– Не надо. Успокойся, – Чес крепко держал друга за руку.
Высокий погонщик посмотрел прямо в глаза взбешенному воину, отчетливо выговаривая хлесткие слова:
– Да, он убил моих родителей! Если бы он не спас ту мразь, то они были бы сейчас живы! А что получилось? Он спас одну жизнь, и погубил две. Одна сволочь и два мирных человека. Как вам такой расклад? Святой! Святой! – он задрал голову к звездному небу и захохотал, словно безумный.
Кирк внезапно успокоился, сел, долго глядел в огонь.
– Пойдем отсюда, – наконец сказал он Чесу.
Друзья встали. Чес покачивался. Кирк обнял друга за плечи, и они пошли в темноту, прочь от неприветливых костров. Человек со шрамом смотрел им вслед и бормотал сквозь стиснутые зубы:
– Святой… святой…
Они отошли далеко.
Кирк осторожно опустил на землю обессилевшего друга, снял с его плеча мешок, достал одеяло, расстелил на холодной земле.
– Ложись, – Он помог съежившемуся
Глядя в ночное небо, Кирк вспоминал дружбу. Он знал, что Чес, хоть и лежит недвижимо, но тоже не спит. Сказать бы что… Но что именно? Как поддержать друга? Где найти нужные слова? Кирк не умел говорить. Он был воином…
3
Утром случилось несчастье.
Когда погонщики навьючивали животных, старый Прокл, помощник хозяина каравана, обходил обоз с обычной проверкой. Он смотрел, как закреплены тюки, беседовал с людьми, внимательно осматривал копыта лошадей, заглядывал быкам в слезящиеся глаза… И вот, когда он проверял груз на одной лошади, та внезапно вздыбилась, заржала и понесла. Потом погонщики уверяли, что кобылу, обычно такую смирную, вспугнула скользнувшая в траве змея… Прокл не успел освободить руку, ладонь намертво застряла в кожаных ремнях упряжи. Лошадь рванулась, и старик с криком упал. Протащив человека сотню метров, кобыла остановилась, раздувая ноздри, фыркая и косясь испуганными глазами на высокую траву… Подбежали люди, схватили животное под узцы, освободили потерявшего сознание Прокла, аккуратно положили на землю. Старик был неестественно бледен. Рука вывернулась под странным углом, плечо распухло, кожа на предплечье была почти полностью содрана, обнажилось кровоточащее мясо мышц…
– Что там? – Чес выполз из-под одеяла и встал рядом с другом. Кирк пристально смотрел в направлении собирающегося в путь каравана. Чес, прищурившись, глянул туда же.
Далеко! За колонной выстроившихся на дороге животных толком ничего не разобрать. Только видно, как люди столпились над чем-то, кричат, размахивают руками. Что-то там случилось…
– Ну, что там? – переспросил Чес.
– Не знаю. Кричал кто-то. По-моему, лошадь кого-то затоптала.
– Чего же мы стоим? Может помощь нужна, идем!
От далекой толпы отделился человек, поймал подвернувшуюся под руку неоседланную лошадь, вскочил на спину, закрутил головой. Наконец, увидел стоящих поодаль друзей и, хлестнув лошадь ладонью, поскакал прямо к ним. Во всаднике они узнали Валтора.
Хозяин каравана еще издалека закричал:
– Быстрей! Талисман! Прокл ранен!
И Чес рванулся ему навстречу, побежал со всех ног, задрав подол своей рясы. Кирк обернулся на мешок, на расстеленное одеяло, подхватил с земли меч и бросился следом.
Друзья поравнялись с Валтором. Тот спрыгнул с лошади, побежал вровень в Чесом, на ходу объясняя:
– Прокл руку сломал. Кость наружу торчит. Кожу содрал. Кровью исходит. Без сознания лежит…
Чес, не слушая его, бежал к толпе. Ему не было дела до того, что именно случилось. Он знал лишь одно: там, на голой земле, окруженный растерянными людьми, лежит покалеченный человек. Еще живой. И ему срочно нужна помощь. Помощь Талисмана.
Он растолкал сгрудившихся людей, протиснулся, опустился на колени рядом с безжизненным стариком. Торопливо, отдирая непослушные пуговицы, расстегнул ворот своего одеяния. Склонил голову. Двумя руками взялся за тонкий кожаный шнурок на шее, перекинул его через затылок, потянул вверх, вынимая, доставая из-за пазухи Талисман. Черный округлый камень размером с яблоко, вроде бы обычное вулканическое стекло, обсидиановая слеза. Несколько маленьких отверстий проделано в верхней части, золотая проволока продета сквозь них, разбегается по агатовой поверхности блестящими ниточками, оплетает часть камня причудливой вязью. Сквозь золотую петлю продернут кожаный шнурок…
Чес положил камень на ладони, поднес к лицу, к губам, дыхнул на него, обдал Талисман теплом. И в черной глубине камня зажглись маленькие искры, заалели слабые угольки. Чес прижал Талисман к груди, к самому сердцу, и огоньки запульсировали, набирая силу. Лекарь коснулся ожившим камнем своего живота, и пламя, заключенное в стекле, взвилось крохотным вихрем, беззвучно взорвалось в своем ограниченном объеме, впитывая Силу, поглощая через проводника-человека энергию мира. Талисман ослепительно засиял, и даже утреннее солнце померкло. Окружающие люди испуганно вскрикнули и закрыли опаленные лица руками. Опустил взгляд Кирк: он много раз видел действие Талисмана. И только Чес смотрел в самую глубину камня, в бушующее внутри пламя, в сплетающие потоки магической Силы, в неистовство энергий, смотрел и не мог наглядеться. Он единственный из людей мог видеть незримую глазом красоту…