Три метра над небом
Шрифт:
– Как красиво… Спасибо тебе.
– Господи, как же мне плохо без него.
– Мне тоже.
Только тут он замечает, во что одета Паллина. Сколько раз он видел эту джинсовку на мотоцикле позади, сколько раз хлопал по плечу – дружески, сильно, радостно.
– Стэп… можно тебя попросить?
– Конечно, что ты хочешь?
– Обними меня.
Стэп робко подходит и прижимает ее к себе. Думает о том, как она любила его друга.
– Обними меня
Стэп смотрит вдаль. Дверь расплывается. Он обнимает Паллину крепче, еще крепче.
– Это неправда. Он был лучше меня.
– Да… – она улыбается, шмыгая носом. Отходит от Стэпа. – Ну все, пора домой.
– Может, тебя проводить?
– Нет, не надо. Меня ждет Дема внизу.
– Передавай ему привет.
– С Рождеством тебя.
– И тебя с Рождеством.
Он смотрит, как Паллина входит в лифт. Она улыбается ему на прощанье, закрывает дверь и жмет на кнопку. Пока лифт едет, вынимает из кармана куртки пачку Camel light. Закуривает последнюю сигарету, ту саму, перевернутую «на счастье». Но выкуривает ее печально и безнадежно. Ее единственное желание, увы, невыполнимо.
Стэп уходит к себе в комнату и ставит фотографию на тумбочку, потом возвращается за стол. Рядом с его тарелкой лежит пакет.
– А это еще что такое?
– Твой подарок, – улыбается Паоло. – Разве ты не знаешь, что на Рождество обычно дарят подарки?
Стэп открывает пакет. Паоло весело смотрит на него.
– Я видел, что ты сжег все комиксы, и решил, что теперь тебе совсем нечего почитать…
Стэп разворачивает подарок. Ему смешно.
«Текс – мое имя».
Этот комикс он терпеть не может.
– Если не нравится, можно поменять.
– Да нет, Паоло, что ты. Мне правда нравится. Погоди-ка, у меня тоже есть для тебя подарок.
Он уходит и возвращается с футляром в руках. Купил, пока сидел у дома Баби. Прежде чем ее увидел. Нет, лучше об этом не думать.
– Держи.
Паоло открывает подарок. Это темные очки Ray-Ban Predator.
– Такие же, как у меня. Они очень прочные, не разобьются. Даже если их с тебя сбить, – улыбается Стэп. – Да, кстати, обменять их нельзя.
Паоло надевает очки:
– Мне идет?
– Еще как! Ты выглядишь как гангстер, прямо даже страшно.
И тут ему приходит в голову мысль – простая, красивая, забавная.
– Слушай,
Холодный ветер треплет волосы.
– Стэп, помедленнее!
– И так восемьдесят.
– В городе нельзя ездить быстрее пятидесяти.
– Да брось ты, я же знаю, тебе нравится.
Стэп наддает газу. Паоло сильнее обхватывает его. Мотоцикл быстро и тихо несется по улицам, пересекает перекрестки, проезжает на желтый. На мотоцикле – два брата в обнимку. У Паоло галстук выбился из-под пиджака и весело развевается в темноте. Сам Паоло, скрывшись за новенькими темными очками, зорко следит: не встретится ли опасность? Стэп ведет спокойно. Ветер обдувает очки. Некоторые машины поспешно перестраиваются во второй ряд перед церковью. Уверовали под Рождество. Молитвы со вкусом рождественского кекса. На секунду и ему приходит мысль пойти, помолиться, попросить о чем-нибудь.
Но потом он спрашивает себя: «Разве Богу есть дело до такого, как я? Нет, конечно. Богу хорошо. У Него есть звезды». Он смотрит вверх, в небо. На небе высыпали тысячи сверкающих звезд. Одна из них, синяя, показалась ему невероятно далекой, недосягаемой. Он снова давит на газ, ветер бьет в лицо, из глаз текут слезы, и не от одного только холода. Сзади Паоло прижался еще теснее.
– Стэп, не гони так! Мне страшно!
«И мне страшно. Я боюсь грядущих дней, боюсь, что не смогу их пережить, боюсь того, чего лишился, того, что отдал в жертву ветру». Он отпускает газ. Сбавляет скорость. Ему вдруг мерещится смех Полло. Громкий, веселый. Его лицо, голос друга:
– Ну что, Стэп, оторвемся?
Выпить пива, броситься в ночь, веселые, неразлучные, жаждущие жизни, жаждущие подраться, одна сигарета на двоих, одни мечты. Стэп снова газует. Неожиданно, рывком. Паоло орет, мотоцикл встает на дыбы. Стэп мчится все быстрее, задрав переднее колесо, как в добрые старые времена, улыбаясь букету на обочине.
А где-то далеко-далеко, на диване, в красивом доме, ласкаются два обнаженных тела.
– Ты такая красивая…
Она застенчиво улыбается, все еще немножко отчужденная.
– Что это у тебя?
Легкое замешательство.
– Просто татушка.
– Это ведь орел?
– Да. – И горькая ложь. – Мы с подружкой сделали вместе.
Петух не пропел. Но печаль зашевелилась в сердце.
– Что ты плачешь?
– Не знаю…