Три момента взрыва (сборник)

Мьевиль Чайна

За столом с Чиверсом сидел аккуратный, бледный незнакомец. Лет ему было сорок с хвостиком, так что его ковбойка гляделась на нем чересчур молодо.

– Так что же? – говорил он Чиверсу, пока тот опрокидывал стаканчик виски. – Хозяин заведения, он из Нью-Йорка, что ли? – И он подвинулся, освобождая Маккалоху место.

– Пусть вот он объяснит, – сказал Чиверс. – Джон Маккалох, Даниель Паддик. Джон неплохо знает это место. Для чужака, конечно.

Старая присказка. Мы-то все тутошние, островитяне, а вот Джон Маккалох – он нет, он пришлый.

– Раньше тут был стрип-клуб, – рассказал

Маккалох. – На вывеске значилось «Кани-Айленд». – Он поглядел на Паддика, врубается тот или нет [5] . – Когда Джей купил это место и прибрал тут все как следует, ему только и делов было, что поменять на вывеске одну букву.

– Класс, – одобрил Паддик. – И часто люди ошибаются? В смысле, приходят сюда в поисках «Кани»?

– Ну, для этого нужен уж очень старый путеводитель, – сказал Маккалох. – А почему вы спрашиваете? Или вы тоже?..

5

Канни (англ. сunny) – лобок, от лат. cunnus – гениталии.

Паддик улыбнулся, легко принял насмешку и купил всем выпить.

– А вы из Лондона? – спросил он у Маккалоха.

– Что, заметно?

– Ваш друг вас выдал. Хотя да. Акцент у вас сохранился, дай боже.

– Да нет, он даже сильнее стал, поспорить могу, – вставил Чиверс.

– Степни, – ответил Маккалох. – Давно это было. Хотелось уехать куда-нибудь подальше, да в языках я не силен, и деньги менять лень было.

Остров на задворках былой империи, формально независимый, на деле во многом еще сохранял с ней связь.

– Когда же это было?

– До новых раскопок еще. Думаете, я из-за них сюда приехал? – Маккалох покачал головой. – А вы как раз копаете?

Паддик кивнул:

– Я археолог. Вас тут, наверное, от нас уже тошнит.

Маккалох пожал плечами:

– Мои покупатели. Сегодня ко мне ваши студенты заходили. Вы ведь в Банто?

– Нет, – сказал Паддик. И отвел взгляд. – Там другие. Я в Бухте.

– Ясно. О вас я тоже слышал. А вот о тех, других, до сегодняшнего дня не знал.

– У нас с ними ничего общего. Они из другого института. Раскоп, методы, цели – у них все другое. Все. До мелочей. Думаю, они так же не ожидали встретить нас здесь, как мы – их.

На острове постоянно работали археологи – то одни, то другие, чаще всего в Бухте Свободы или у храма в Миллере, где посреди поля, прямо под носом у раздраженных коммьютеров, торчащих в пробке на кольцевой по пути из города или в город, из-под земли вставали раскопанные учеными-энтузиастами колонны в окружении перманентных рвов. Когда Маккалох почти три десятка лет тому назад приехал на остров, их еще не нашли. Тогда и о самом острове мало кто слышал, причем не только в Британии, что, разумеется, стало для Маккалоха главным доводом при выборе места. Вот почему, когда на остров хлынула вторая волна исследователей, он сильно забеспокоился.

Остров, как и следовало ожидать, заполонили туристы. Его постоянное население увеличилось. Столица выросла.

Но, как впоследствии оказалось, ненамного. Власти острова издавна

проявляли сдержанность в монетизации остатков исторического наследия, необычную для обитателей столь небогатого клочка суши, и даже новые времена не особенно изменили их подход. Раскопки, девелоперы, туризм – все было под строгим контролем, к вящему недовольству представителей торговой палаты. Элам был сейчас лишь чуть больше, чем в те дни, когда сюда эмигрировал Маккалох.

Паддик задумчиво глядел в свой стакан:

– Кто вам рассказал про Банто?

Чиверс и Маккалох переглянулись.

– Девушка, рослая. Парень, невысокий, спокойный. Приходили в мой магазин. Думаю, вам лучше знать, кто они такие, вы ведь все друг друга знаете…

– Ладно, – сказал Паддик и залпом допил остатки. – Остров большой.

Когда он вышел отлить, Чиверс щелкнул пальцем сначала по его стакану, потом по стакану Маккалоха. Поднял бровь.

– Что это было? – спросил он. – Похоже, он задет за живое.

– Ученая братия, – сказал Маккалох. – Терпеть друг друга не могут – куда там до них юристам.

– Как вы смеете, сэр? Умираю от любопытства. Ах, вот бы сейчас щепотку старого доброго пентотала натрия [6] . – И Чиверс изобразил, как он открывает потайное отделение своего перстня-печатки и подсыпает что-то Паддику в стакан.

– Шут гороховый, – буркнул Маккалох. Чиверс опять поднял бровь.

– Да брось ты, – сказал он с жутким лондонским акцентом. – От любопытной Варвары слышу.

6

Пентотал натрия – сыворотка правды.

– Возражение, – проговорил Маккалох. Они любили иной раз перекинуться словесными шаржами друг на друга: один изображал парня из народа, другой – утонченного адвоката.

Совмещенная с магазином заправочная станция отмечала центр деревни Банто. Собственно, это была даже не деревня – так, сколько-то убогих ферм, разбросанных по акрам сухой, кое-где поросшей пыльным кустарником земли.

– Я слышал, где-то тут теперь копают, – обратился Маккалох к кассирше, и та показала ему дорогу по карте. Пришлось проехать еще миль пять по направлению к вулкану. День был солнечный, и давно остывший конус почти растворился на фоне облаков, забрызганный у подножия яркими пятнами позднего цветения. Над склонами летали туда-сюда грачи, явно чем-то заинтригованные. У дороги стояла красная пластиковая стрелка с надписью: РАСКОП.

Между деревьями вилась тропа, а там, где она кончалась, стояли три большие палатки и два автомобиля. Чуть в стороне виднелось что-то вроде ямы с плоским дном. Маккалох, хотя и не уроженец, но давний житель этого острова, хорошо знал, что это такое.

К нему приближался охранник с перебитым носом борца.

– Я ищу Софи, – сказал Маккалох.

– Софию. – Девушка сама поправила его, выйдя из-за палатки на голос. При виде его она нахмурилась, и Маккалох впервые задумался над тем, как его поступок могут расценить со стороны – он ведь подслушал ее имя, а теперь явился сюда ее разыскивать. Это его смутило.