Три момента взрыва (сборник)
Шрифт:
– Со временем ее можно будет трогать сколько угодно, в этом весь смысл. Этот материал крепче пластика, и в нем нет пор. Но технология еще требует доработки. Разные составы, разное время застывания.
Ему хотелось провести ладонями по гладкому, сияющему лицу фигуры. Хотелось склониться к ее пустым глазам и заглянуть в них, посмотреть в их прозрачную глубину своими глазами.
– Мы не знаем, что стало с его ногами, – добавила София.
Торс горел. Может, он уже был таким, когда умер. А может, много веков спустя земля обрушилась и заполнила пустоты нижней части тела, наполовину
– Здравствуйте.
Маккалох встал и обернулся на голос.
У входа в палатку стояла женщина и стряхивала с рук пыль, строгим черным силуэтом рисуясь на фоне освещенной двери. Убранные назад волосы растрепались, из прически кое-где выбивались смоляные с сильной проседью пряди. Она сделала шаг вперед, в красное освещение палатки, и тогда Маккалох увидел ее лицо.
Никола Гилрой была на несколько лет моложе его. Ее глаза глядели с угрюмой и скорбной учтивостью. У нее были высокие брови, чуть запрокинутая голова, резкие черты лица и римский нос. Грязь покрывала ее с головы до ног.
– Проф, – обратилась к ней София, – все о’кей, правда? Я только…
– Все в порядке. – Женщина с усилием выдавила из себя улыбку. Голос у нее оказался на удивление тонким, почти писклявым. – Я так понимаю, это вас нам следует благодарить за чипсы.
– Я Маккалох, – сказал он. – Надеюсь, вы не возражаете, что я к вам заглянул. Живу здесь уже пропасть лет, и до сих пор не знал, что тут тоже раскоп.
– Ну да, – согласилась Гилрой. – Теперь и здесь. Следы на земле пересеклись с линиями на фото, сделанных со спутников.
– И когда вы это выяснили? – спросил Маккалох.
– Это не я. Меня сюда пригласили. Новая методика для новых находок.
Маккалоху хотелось повернуться и, не отрываясь, глядеть на то, что она извлекла из земли.
– Что здесь было, храм?
– Пока не знаем.
– Она прекрасна. Эта статуя.
– Это не совсем статуя, – возразила она.
– Давайте начистоту. Вы ищете что-то особое? – спросил он. Гилрой не отвечала. Как будто он и так не знал.
Чиверс назначил Маккалоху встречу в одном из двух кинотеатров Элама, в том, что подешевле. Программу изменили, вместо обещанного фильма пошел какой-то детектив, который никому из них не хотелось смотреть. И они решили отправиться в забегаловку через дорогу, есть тапас.
Там Маккалох рассказал Чиверсу о том, что видел.
– Я потом глянул в Интернете, – говорил он. – Оказывается, не она первая пользуется смолой. В Помпеях есть такая леди Оплонтис. Так вот, у нее внутри видны кости и всякая всячина, лежат себе кучкой на дне. Но та мутная, как будто из воска или грязного янтаря. А этот совсем прозрачный.
– Почему же тогда Паддик до сих пор возится с гипсом? – спросил Чиверс. – Если он, конечно, возится. Да и все остальные тоже?
– Возится. Все возятся. Так сказала мне та девчонка, Шарлотта. А Гилрой экспериментирует. – Он потер подушечки большого и указательного пальцев. – Плюс гипс дешевле.
– Терра инкогнита, – сказал Чиверс. – Однако любая терра всегда хотя бы кем-то, да когнита. Чего нельзя сказать
Маккалох фыркнул.
В первые годы жизни на острове он не знал Чиверса. Он и сам потом удивлялся, как это его угораздило, ведь Элам совсем мал, а Чиверса не назовешь неприметным. Их дружба началась, когда Маккалох сделал попытку приобрести кое-какую недвижимость – крохотную хибарку на краю города – и обнаружил, что, по местным законам, не может этого сделать, не обнародовав своего криминального прошлого.
Его преступления были грехами бесшабашной лондонской юности – не особенно страшными, но и не вполне заурядными. Поэтому его прошение о покупке могли и отклонить. Это беспокоило его куда больше, чем стыд. У него в мыслях не было, что он стремится к тайне ради тайны, просто ему не хотелось заново вскрывать тот герметически закупоренный отсек своего прошлого, куда он уже привык никого не впускать.
Чиверса он нашел по телефонному справочнику. Маккалох не вникал в то, какие лазейки в законе раскопал тогда пронырливый юрист, но недвижимость он все же купил. А о его прошлом и теперь знали только те, кому он сам о нем рассказывал.
Через две недели после конца того дела он случайно повстречал Чиверса в баре. Маккалох угостил адвоката выпивкой и признался ему, что сначала даже ужаснулся тому жизнерадостному всеприятию, с которым тот выслушал историю о его прошлом, а потом ему стало интересно.
– Сей остров полон звуков, – сказал Чиверс.
– Шумов, мелодий сладких [8] , – подхватил Маккалох. Было ясно, что адвокат не ожидал от него такой начитанности и что он сам сказал это просто так, для красного словца; тем сильнее порадовала его быстрота реакции нового знакомого.
8
Шекспир. Буря.
Позднее они договорились до того, что на острове все секрет и ничего не тайна. Они добродушно пошутили по этому поводу и начали играть в сплетни. Непростая игра.
Маккалох считал Чиверса своим самым близким другом, но никогда не посвящал его ни в какие события своей жизни – к примеру, никогда не рассказывал ему о своих сексуальных связях, нечастых и коротких, как правило. Личное вообще не служило им темой для разговоров.
Когда Чиверс хоронил жену, он не позвал Маккалоха на похороны, а тот нисколько не удивился и уж тем более не обиделся.
Они уже добрались до десерта, когда кончился фильм. Маккалох поднял голову и заметил Софию и Уилла, они как раз выходили из кинотеатра в компании Шарлотты и еще пары молодых людей, которых он раньше не видел. Он махнул им рукой.
– Мой друг Чиверс, – представил он их. – Лучший юрист на этом острове.
– Эх, а развернуться-то тут негде, – сказал Чиверс. – Вот и хожу по барам. Бум-бум. Как фильм?
Он так близко пододвинулся к молодежи, что Шарлотта отшатнулась.
– Бредятина, – бросил Уилл.