Три момента взрыва (сборник)
Шрифт:
– Это тут ни при чем.
– Тогда что при чем? Откуда ты вообще знаешь?
– Оттуда, что я представляю ее интересы.
Маккалох моргнул.
– А какие оправдания у тебя? – спросил Чиверс. – Ты почему ей помогаешь? Этот паренек, Уилл, сказал мне, что он звонил тебе вчера, вот Геншер и ходил там у них на цыпочках.
Они посмотрели друг на друга. Во взгляде каждого читалась легкая насмешка над своей тревогой и невольное одобрение другого.
– Почему ты ее адвокат? – спросил Маккалох.
– Да потому, почему кошка сдохла, – сказал Чиверс. – Будто ты не знаешь. Ты ведь меня этим делом заинтриговал, а сегодня звонит мне очаровательная София
– Умная девочка.
– Очень. Далеко пойдет. Они пришли и первым делом арестовали Гилрой. Хочешь знать за что? – Он помолчал для пущего эффекта. – За нелегальное захоронение отходов.
– Что? Каких еще отходов?
– Оказывается, эта ее смесь еще не получила официального одобрения Министерства охраны окружающей среды. Паддик, похоже, позвонил куда следует. Уж не знаю, на какие рычаги он нажимал, но он добился ее ареста на основании акта об охране окружающей среды, принятого после истории в Бхопале [11] .
– Чушь какая, – сказал Маккалох. – Она ведь даже не оставляет его в почве.
– Вот именно.
– Ее выпустят?
– О, конечно. Вопрос только когда. По закону ее можно продержать сорок восемь часов, не больше, но при таком обвинении сроки могут и удлиниться. – Чиверс приподнял брови. – Конечно, свои подковерные войны есть в любом ведомстве, но эта зашла что-то уж очень далеко. Слушай, мне надо поговорить с клиенткой, а то она там на стену лезет, наверное.
11
Бхопал – имеется в виду выброс в атмосферу ядовитых паров, произошедший в 1984 году на заводе компании «Юнион Карбайд» в Бхопале (Индия), в результате которого 3 тысячи человек скончались в день катастрофы и еще около 15 тысяч в последующие годы.
– Меня, конечно, не пустят…
– Здешние ребята не слишком серьезно относятся к этой истории, – сказал Чиверс. – Я знаю тут кое-кого из офицеров, они понимают, что их просто используют. Одного цыпленка к нашей матушке-наседке уже пустили, значит, не будут возражать, если и ты пойдешь со мной. Считай, что я назначаю тебя своим помощником.
Гилрой стояла, подняв голову к окну, которое было слишком высоко, чтобы она могла из него что-нибудь увидеть, и покачивалась с пятки на носок. Когда вошел Чиверс, она повернулась и пошла прямо к нему.
– Как наши дела? – спросила она. – В каком мы положении?
Присутствие Маккалоха ее не удивило. Уилл, стоя в углу, пытался поймать его взгляд.
– Вы объяснили им, как связаться с вашим университетом? – спросил Чиверс.
– Разумеется. И с моим факультетом, и с химиками.
– Что ж, отлично. Но, боюсь, вам все же придется провести здесь еще некоторое время. Чисто технически власти имеют право вас задержать, и, похоже, кое-кому это очень на руку.
Гилрой закрыла глаза. Она прислонилась к стене, а Маккалох разглядывал ее лицо в профиль: высокий лоб, орлиный нос, резкие черты, словно высеченные из камня. Он даже вздрогнул, когда она опять заговорила.
– Мне нужно, чтобы София и Уилл продолжали работу. Пока мы ждем.
– Мы не можем, проф, – сказал Уилл. – Соф там, но она одна, и полиция забрала у нее все смеси, чтобы она ничего не могла делать.
Гилрой поджала губы, кивнула, словно приняв про себя какое-то решение, и открыла глаза.
– Послушайте, – сказала она Чиверсу и Маккалоху. – Мы нашли вчера несколько пустот. И успели их заполнить. Сейчас раствор твердеет. Думаю, результат может оказаться очень значительным. Вы можете нам помочь? – Она посмотрела на Маккалоха. – Уилл рассказал мне о том, что вы вчера для нас сделали. Если бы вы не привезли полицейского, даже не знаю, что натворил бы там этот глупый человек… Уилл, мне нужно, чтобы ты обратился в Министерство древностей. К человеку по имени Симеон Бадд. – Она отчетливо произнесла это имя. – У Софии есть машина?
Уилл кивнул.
– Чиверс, отвезите его туда, пожалуйста, – продолжила она. Похоже, ей и в голову не приходило, что он может отказаться, и он не отказался. – И не могли бы вы также замолвить словечко, чтобы его пропустили внутрь, если возникнут какие-то осложнения? Хотя ничего такого быть не должно. Уилл, скажи Бадду, что найденное нами вчера нельзя оставлять в земле. Пусть обвиняют меня в чем хотят, но эту штуку они должны позволить нам вытащить… Она затвердеет через день. Если к тому времени меня не выпустят, за все отвечает София. Меня выпустят, Чиверс? – Он пожал плечами и покачал головой. Маккалох наблюдал, как Гилрой принимает другое решение. – Если меня не выпустят, не ждите, – сказала она Уиллу. – Понятно? Вынимайте ее из земли, как только она будет готова. Не ждите.
Из участка Маккалох поехал кружным путем, через дамбу. Там он задержался, припарковав машину как можно ближе к краю. Он нечасто приезжал сюда. Постоял, глядя на мелкие брызги. Море было почти спокойно. В сточных тоннелях у себя под ногами он слышал его пунктирный плеск.
Он возвращался в Лондон всего раз, дней на восемь, в 1993-м. Маккалох не решился бы сказать, что скучал по улочкам Элама, но именно тогда он понял, что это – то место, где ему хочется быть.
С мрачным, почти мазохистским удовольствием он скрыл свой приезд от всех. Не сказал ничего ни родственникам, ни прежним друзьям – тем немногим, что еще пытались поддерживать с ним отношения. Ему самому не понравилось то удовлетворение, которое он чувствовал, бродя по старым местам и отмечая произошедшие в них перемены, – он как будто испытывал судьбу. «Больше я сюда не вернусь», – дал он тогда себе зарок и держал слово.
Его не оставляло ощущение, что любой неосторожный шаг может стоить ему будущего. Воспоминания сделали его неловким. Наконец он вернулся к себе в магазин, куда ему позвонил Чиверс.
– Наш мальчик, конечно, не златоуст, – сказал он в трубку, – но он старался как мог, и смею надеяться, что с моей помощью его слова прозвучали довольно убедительно. Однако убедительнее всех была сама Гилрой, а мне, признаться, очень хочется посмотреть на эту штуковину там, в земле. Не стану притворяться, что это не так.
Возбуждение приятеля действовало Маккалоху на нервы. Он повесил трубку. Стал вспоминать, какие чипсы покупала у него София. Ничего не вспомнил, взял по пакету разных и сложил в холщовую хозяйственную сумку с изображением распластанной фигуры коллаборанта, прикрывающего собой двух человеческих детей. Под картинкой была надпись: «Любишь погорячее? Езжай в ЭЛАМ!» Добавил пироги, орешки, напитки.
С необычной для себя поспешностью Маккалох выехал из города навстречу надвигающейся ночи и покатил по неухоженным деревенским дорогам. Его старенький слабосильный «Датсун» уже съезжал по каменистому откосу вниз, к лагерю археологов, когда он заметил у палаток полицейскую машину.