Три нарушенные клятвы

Не хочу отпускать ее.

Она собирается оставить меня, и я не могу с этим смириться. Я прожигал свою жизнь, уверенный, что она всегда где-то рядом. Она со мной: работает, живет, разговаривает, смеется. Но иногда, в те редкие моменты, которые мы никогда не обсуждаем, поздно,

Лежит в постели, обвившись вокруг меня, как виноградная лоза. Ее руки в моих волосах и дыхание на шее заставляют чувствовать меня таким живым, и я хочу рассказать ей о своих чувствах. Сказать ей о том, что это она заставляет меня чувствовать.

Но мне не хватает на это мужества.

Теперь она уходит. Утверждает, что хочет свободы. Словно я ее сковывал, сдерживал. Я обиделся, узнав, что больше ей не нужен. Но я не могу назвать ее неблагодарной. Она ценит все, что я для нее сделал. А сделал я много. Пожалуй, слишком много.

Меня гложет чувство вины. Именно поэтому я хотел дать ей все. Честно говоря, это из-за меня она покинула семью. Я виноват, что в итоге она осталась совершенно одна, предоставлена самой себе, и в беспрестанных попытках удержаться на плаву проходит через испытания, которые не должны выпадать на долю ни одной женщины. Пока я снова не ворвался в ее жизнь, будто прекрасный принц на могучем скакуне, спасая ее от мира, в котором полно дерьма.

Время шло, а чувство вины медленно, но верно переросло в нечто иное.

Весьма реальное.

Я должен быть честным и сказать ей о своих чувствах. Она нужна мне. Очень нужна. Потерять ее – все равно что потерять часть самого себя. Не могу рисковать. Думаю… черт, нет, совершенно уверен: я влюблен в нее.

Но я последний парень, с кем ей нужно быть. Я могу погубить даже тех, кто мне ближе всего. Не могу допустить, чтобы это случилось и с ней.

Но позволить ей оставить меня я тоже не могу.

– Так почему бабочка?

Наклоняюсь вперед, так что грудь вжимается в спинку стула. Такое чувство, что я сижу тут уже несколько часов под неумолимый зуд иглы на задней части шеи. Жужжание иглы заполняет голову, заглушая хаотичный шум, который обычно царит в ней.

Мне нравится этот гул. Уж лучше он, чем бесконечный поток вопросов и мыслей о всяких заботах, который проносится через мой мозг.

– Эй, Земля вызывает Джен. – Фэйбл машет рукой у меня перед лицом и щелкает пальцами. Вот поганка. Хорошо бы шлепнуть ее, но я слишком занята: стискиваю руками свои колени, словно маленькая трусиха.

– Что? – цежу сквозь зубы, морщась, когда игла проходится по особо чувствительному участку кожи.

Хотя кого я дурачу? Все участки чувствительны. Самое время посмотреть фактам в лицо. Я настоящая слабачка. Думала, сделать татуировку будет легче легкого. В жизни я чаще сталкивалась с эмоциональной болью, чем с физической. Ну что тут такого – просидеть в кресле час или чуть больше, пока тебе в кожу тыкают иглой?

Оказалось, что это довольно фигово и больно, так что придется «препоясать чресла», чтобы пройти через все это.

Препояшь свои чресла [1] – одна из глупостей, которые обычно повторяла мама. Во времена, когда она была счастлива и беззаботна, а наша семья была дружной.

Теперь мы сломаны и разобщены. Я не разговариваю с отцом.

Мама звонит только тогда, когда пьяная, и плачет.

Все это отстой. Вот почему я должна была уйти из семьи. Теперь у меня есть и другие причины, избегать этого места.

– Хочу знать, почему ты выбрала бабочку для татуировки. Какой тут скрыт смысл? – снова спрашивает Фэйбл, которую явно бесит, что я упорно молчу. Но она улыбается, и потому я знаю, что подруга не сердится. Фэйбл согласилась приехать со мной сюда, в центр города, в «Тату Вуду», небольшой салон, который ей порекомендовали.

Она тоже сделала татуировку, но это было быстро – всего одна строка изящным простым шрифтом. Тату-сюрприз для ее бойфренда, жениха, или как вам угодно. Учитывая, что они и пяти минут не могут провести друг без друга, думаю, парень обнаружит «сюрприз» почти сразу. Дрю Каллахан так влюблен в Фэйбл, что это даже противно.

И в то же время так мило… Супер, супер-пупер мило, особенно потому, что это строка из стихотворения, которое он написал для нее. Фейбл просто тает от его стихов. Они заставляют ее таять, хотя ничто другое не может заставить ее размякнуть. Она довольно-таки жесткая. Какой и должна быть, учитывая, как обошлась с ней судьба.

Мне не помешает взять у нее пару уроков. Я слишком мягкая. Открываю людям душу. А потом они плюют в нее. Или еще хуже: просто не замечают меня.

– Свобода, – наконец-то произнесла я, громко выдыхая, когда жужжание прекратилось, и я почувствовала прикосновение щетинистой губки к моей свежетатуированной коже. – Я готова вырваться из душного кокона под названием «моя жизнь» и найти свой путь, и рассчитывать только на себя. В этом смысле бабочка идеальна, правда?

Я почти ощущаю вкус этого слова. Свобода. Я всегда слишком сильно опиралась на других. На друзей. Семью. Особенно на брата. Хотя его уже нет на этой земле, так что этой возможности я лишилась. Я могла бы убежать, и один раз я даже пыталась сделать это, но провалилась.

С треском.

Теперь все будет иначе. Я все продумала.

Скопила деньги. На этот раз у меня есть план.

Или что-то вроде того.

– Ты действительно веришь, что побег – это лучший вариант для тебя? – спрашивает Фэйбл, в ее голосе звучит недоверие, а на лице отражается… грусть.

Она моя самая близкая подруга, первая настоящая подруга с тех пор, как я оставила прежнюю жизнь. Но даже она не знает всего. Она бы не смотрела на меня так, если бы знала правду.

– Хочешь уехать из-за всего того, что случилось с тобой?