Три папы, красавица и чудовище
Шрифт:
– Чур меня, – охнула я и поспешила опять зажмуриться. Когда я снова решилась приоткрыть один глаз, физиономия в окне отсутствовала. Привидится же такое! Глянув на часы с кукушкой, висевшие напротив кровати, я охнула: девять часов, а я дрыхну. Хорош сыщик…
В кухне послышались голоса, я торопливо оделась и покинула свою комнату. За столом сидел Леонид и вяло ковырял ложкой манную кашу. Тамара суетилась у плиты, а на скамейке у входа притулился Костик, обмахиваясь меховой шапкой. Только тут до меня дошло, что это его физиономию я видела в окне пару
– С добреньким утречком, Дарка, – пропела Тамара, лучезарно улыбаясь, а я чуть не поперхнулась поданным мне чаем. Так по-дурацки меня еще никто не называл.
При моем появлении Костик неожиданно оживился:
– Проснулась, стало быть. А я говорю Томке, жиличка-то уж не спит, можно стол накрывать. Томка, ты бы налила, ей-богу! Мама мия, ну вот хоть за знакомство. А я Леньке сегодня помогу забор поправить.
– Изыди, пропащий. Свой поправил бы. Видишь, гостья у меня? Городская, культурная, тут понимать надо.
– Нагрянули в гости Тюха, Матюха и Колупай с братом, – заржал Костик, а Тамара дала ему подзатыльник.
– Гость – от Бога, так грузины говорят, а они врать не будут, – объяснила она заглянувшему на огонек соседу.
– Знамо дело, вино-то у них какое, а? – закивал он. – Потрясная вомен, чтоб я так жил, мама мия! И по какой нужде к нам? А я мужчина в самом расцвете…
– Я вот еще одну грузинскую поговорку знаю. Бешеную собаку где убьют, там и закопают, – рыкнула на соседа Тамара.
– Скажите, Костик, – решила и я поубавить радость этого неандертальца, – вы в отпуске или как? Это я к тому, что мужчине в самом расцвете следует не в деревне сидеть, а трудиться на благо родины и семьи. Я вот, к примеру, девушка с запросами.
– Не трудящийся я, – мгновенно заскучал Костик, погладывая в окно. – На инвалидности.
– Что так? – искренне изумилась я, потому как никакой болезни у него не наблюдала: румян, бровями союзен. Да и косая сажень хоть и с натяжкой, но имелась. Разве что уже успел опохмелиться. Но алкоголикам инвалидность, насколько я знала, не положена.
Тамара, язвительно кивая в такт словам страдальца, вмешалась, внеся сумятицу в мою гудящую после самогона голову.
– На мозги он хворый. Ты его не слушай. Это мамаша у него была на инвалидности, тетка моя двоюродная, а он за ней присматривал. А теперь уже год как мамаши нет, а он все в образе. Вот, терплю. Какой-никакой родственник, хоть и седьмая вода на киселе.
Заслышав про почившую мамашу, я застыдилась, обижать Костика уже не хотелось, и я сочувственно заметила:
– Да-а…
Тут с улицы послышался звук подъезжающей машины, хлопнула дверца, а через минуту кто-то зычным мужским голосом стал звать Костика. Видимо, строго следуя инструкции на бумажке. Навострив уши и враз сделавшись похожим на филина, инвалид по разуму быстро схватил шапку – и был таков.
– Костику про наше дело лучше ни-ни, растреплет по всему району, – многозначительно произнесла Тамара, а Леонид что-то хрюкнул под маской.
– Конспирация превыше всего. А что, много тут жителей у вас вне сезона? – сурово сдвинула я брови и решила поддержать светскую беседу.
– Да нет, в основном пенсионеры. А они почти все перемерли от такой-то жизни.
Тамара вздохнула и принялась загибать пальцы:
– В конце деревни Лизавета живет, что коз держит. Но она не сказать что старая. Лет на десять меня моложе. Отец у нее был в колхозе главный, так жила, как царица. А сейчас все жалуется. Бабка Мальвина, Настасья Павловна, Райка с мужем, еще у реки пара домов жилых. А молодежи мало, вот летом да, все дома, почитай, заняты. Ребятишки туда-сюда на велосипедах гоняют, у реки не протолкнуться. У нас, кстати, по вечерам посиделки, пока огород не начался. Так, что-то вроде клуба пенсионеров. Собираемся друг у друга по очереди: чаепитие, лото, домино. Со мной, может, пойдешь?
Я содрогнулась, представив себе эту дикую и безудержную вечеринку, а Тамара продолжила:
– Будет тетка Елисеевна с дедом Фомой, хромой Елизар с бабушкой Сергеевной. С пригорка они. Сегодня собираемся у Райки-ботаника, она все цветы разводит разные. У нее как раз именины были, вот и отметим по маленькой. Они тебе тоже про Марфу порасскажут. Леньку я с собой не беру, вдруг заразу подцепит. И так весь исхудал, почти не ест. Он у меня, точно птаха божья, клюнет пару зернышек…
Наскоро позавтракав под рассказы про птаху, я решила отправиться за машиной, всерьез опасаясь найти ее на ободах. На улице включила телефон, заранее ужасаясь последствиям моего поступка. Так и есть – восемнадцать пропущенных вызовов. Отцы, Славик, а остальные четырнадцать от мамули. Пробормотав себе под нос «Ой, мамочки», я набрала Славика, но он взял трубку и прошептал, что отдыхает на электрофорезе.
Возле ворот соседа стояли старые оранжевые «Жигули», а рядом маячил радостный Костик уже в новой лисьей шапке и шортах в горох. Как видно, голова была его слабым местом, оттого всегда мерзла.
– Дарка, радость-то какая! У меня тоже гость. Вот, пожаловал на постой, так сказать. Уже второй раз приезжает, и все у меня останавливается. Хороший мужик, рыбалку уважает. Правда, пьет мало, а это странно… Места ему наши нравятся. А я сейчас в магазин смотаюсь, борщеца сварю. Один-то жил, как волк бродячий: что поймаю, то и съем. А с гостем – другое дело. А если под борщец налить…
Тут Костик блаженно закатил глазки, а из двора показался гость, но радость Костика все еще оставалась мне непонятной. Мы с гостем немного поразглядывали друг друга: он с интересом, а я без удовольствия. Потому что разглядывать там было нечего. Коротышка в синем трико, лет пятидесяти от роду, выглядел, безусловно, пройдохой. Судя по всему, он стеснялся своей лысины и безуспешно пытался маскировать «озерцо надежды» на темечке редкими волосами.
Костик сделал попытку нас познакомить, три раза переврал мое имя, назвав меня Дашкой, Динкой и Дианкой. В конце концов он плюнул и пошел в сарай за велосипедом.