Три приятеля

Артемьев Д. А.

– Леня, а кофе горький.

– Вылей туда вот эти сливки, положи сахар. Молодец. Попробуй. Ну?

– Вкусно.

– Разве в больнице не давали кофе?

– Нет, только чай, соки разные.

– Так, начнем с рыбки. Как?

– Вкусно.

– Разломай круассан, намажь его маслом, сверху можешь положить сыр.

– А можно отдельно?

– Можно.

– Ой, Леня, как здесь все вкусно!

– Вот и хорошо. – Леня улыбнулся, глядя на девушку. – Сейчас нам дадут яичницу, а потом мы повторим по чашечке кофе. И в путь. Программа такая: вначале шопинг, днем обед, затем тихий час,

а потом посмотрим. Ага. Вот и наш заказ.

Принесли яичницу. Оля сходила налить еще сока; теперь она взяла грейпфрут. Покончили с едой. Леня сделал еще по чашке кофе и закурил.

– А я запах этих сигарет люблю. И одеколона. – Оля смешалась. – От тебя пахнет одеколоном и сигаретами. Я его знаю. Больше ни от кого так не пахнет.

– А как?

– Противно. – Оля скривила губы. – Ты меня прости, что я испугалась, когда ты вошел в ванную.

– Да ничего особенного. Я бы тоже почувствовал себя неловко, если бы ты застала меня в ванной в трусах перед зеркалом. – Леня засмеялся. – Вот купим тебе шикарное белье, будет не стыдно в нем гулять по номеру. А?

– А зачем? У нас халаты есть, – хитро улыбнулась Оля.

– Так белья не будет видно.

– А я распахнусь. – Оля засмущалась своих слов. – Ну правда, Леня, чего ты?

– А чего я? – допытывался Леня.

– Ну неловко мне как-то.

– А, неловко. Понятно. Ты поела? Тогда пошли.

Дворничиха Дуся

Вначале Оля робела в магазинах, но потом понемногу освоилась. Помогло легкое и шутливое отношение ее спутника. Оля с удовольствием примеряла вещи, вопросительно взглядывала на Леню и, когда он утвердительно кивал головой, совершала покупку. Трудность встретилась только в обувном магазине; Оля никогда не пробовала туфли на каблучке. Но все же Леня настоял, и были куплены туфельки. Каблук у них был небольшой, но и в них Оля внезапно изменилась. Она сделала несколько шагов, споткнулась, беспомощно взглянула на Леню, он сделал вид, что не заметил, и попросил не укладывать их в коробку.

– Думаю, так и пойдешь в них.

– Я не могу.

– До отеля идти недалеко. Устанешь – присядем где-нибудь, отдохнем.

Они шли с покупками и разговаривали. Леня подтрунивал над утренним беспокойством Оли в ванной комнате и убеждал ее погулять в новом, только что купленном белье по номеру, а может быть, и по отелю. Оля смеялась, вслух представляя, как она входит в таком виде в лифт.

Они присели отдохнуть на набережной, сложив пакеты с покупками рядом на скамейку. Леня обнял девушку за плечи, она прижалась к нему доверчиво и продолжала разговор:

– Конечно, ты прав. Я по телевизору видела много откровенных сцен, особенно здесь, в Швейцарии. Тут очень много эротики в ночной программе. Сленг, правда, не очень понятен, а так – все ясно. – Оля помолчала. – Но я и дома много чего повидала. Я имею в виду, когда жила в нашем городе.

– Я понимаю, – сказал Леня.

– У нас в соседнем доме, в подвале, жила дворничиха. Она меня жалела, предлагала поесть, но я редко к ней в подвал заходила. Уж очень сильно она пила. И там к ней всегда мужики приходили. Они напьются и начинают к Дусе лезть. Иногда она дралась с мужиками, а иногда становилась мягкая такая. У нее даже голос менялся, ласковый и такой… ну, не знаю. Я всегда старалась ускользнуть; она на меня и внимания не обращала. А бывало, она так напьется, что они с ней делают что хотят. Ну, понимаешь?.. А наутро она всех материла, злая такая, не попадись.

– Да… – сказал Леня.

– Она мне все рассказывала, что они с ней делают, и предупреждала, чтобы я от мужиков держалась подальше. Они и ко мне приставали. Но так просто, от нечего делать. А однажды зимой затащили меня в подвал, когда Дуси не было. И уговаривали, что я только погреюсь да Дуси дождусь. Но я так боялась, что ничего не могла: ни есть, ни кричать. А потом стали они выпивать и говорить между собой, что со мной сейчас сделают. Про мои ноги, их завернут мне, – Оля помолчала, – за уши. И так они уже на половине пути туда. И стали с меня пальто сдирать. Я думала, что надо умереть.

– Оля, милая!

– Ленечка, родной, я больше никогда это не буду вспоминать. Дай мне только закончить.

– Хорошо, рассказывай.

– От них так воняло. Водкой, папиросами этими, грязной одеждой. И они меня потащили на Дусину лежанку. Там у нее матрац стоял на кирпичах. Раздевают меня и спорят, кто первый. И дерутся меж собой. Руки такие противные. Грязные, потные. Изо рта несет, как из помойки. Дуся меня спасла: она вошла и как заорет, и как начнет их бить. Прямо по лицу. У одного мужика кровь прямо брызнула, полилась. А Дуся их все бьет и кричит: «Калеку, калеку, все у меня подохнете, сволочи!» А потом матом… Вот.

Оля замолчала. Молчал и Леня, разглядывая нежное лицо девушки.

– Вот, Леня. Знаешь, что самое странное было для меня? Она потом сошлась с тем мужиком, которого больше всего била. Он у нее в подвале жил. И они вместе напивались и дрались. Крику! Я больше к ней не ходила. Даже дом обходила, чтобы случайно ее не встретить.

– Да, отвыкла ты от этой жизни. – Леня хотел избавиться от тяжелого впечатления, которое произвел Олин рассказ. – Надо будет напиться как следует и поколотить тебя.

– А в трезвом виде? – спросила Оля, улыбаясь. – Ты же обещал меня нашлепать.

– Так ты пока паинька, – возразил Леня.

– Я исправлюсь, – засмеялась Оля, посмотрев снизу на Леню.

– А что это тебя так занимает желание быть отшлепанной? Я вижу в этом некую болезненную склонность. А?

– Не-е.

– Что не?

– Ничего.

– Удивительно содержательный ответ. Отдохнула? Ну пошли.

Они собрали пакеты и направились к отелю. Леня отстал на пару шагов, чтобы полюбоваться грациозной походкой девушки.

– Леня, ты где? – воскликнула Оля.

– Смотрю, как ты гордо вышагиваешь, таща ворох сумок. Не каждой удастся так эффектно выглядеть.

– А я правда эффектно выгляжу?

– Эффектнее всех.

– Ты смеешься надо мной!

– Ничего подобного. Ты выглядишь даже эффектнее, чем тот толстый дядька, вон тот, который прогуливает маленькую девочку на велосипеде.

– Это же мальчик!

– Мальчик? Оля, ты открываешь мне глаза на половые различия. Я полагал, что это девочка.

– Но нет же косичек.