Три прыжка Ван Луня. Китайский роман
Шрифт:
И все же ему никогда не пришла бы в голову мысль, которую однажды, когда Ма в очередной раз обнаружил слой пыли на лицах Всемогущественных и Совершенных, высказал вслух Ван: что давно пора погрузить всех этих кумиров на телегу, отвезти их подальше и бросить в речной водоворот.
Ма возненавидел бродягу за эту мысль. Он почувствовал, что Ван видит его насквозь: ибо, похоже, понимает, что сам Ма на такое не способен. И в глубине души Ма даже позавидовал гостю, который с такой легкостью предложил чудовищный план и, казалось, готов был тотчас осуществить задуманное. Вслух же Ма проклял Вана, распластавшись на молитвенном коврике перед полкой с кумирами, чтобы Амитаба [66] услышал: какую дурную вещь сказал только что этот чужак — но он, Ма, тем не менее, как принято говорить, справился с собой, преодолел себя, нашел прибежище в законе, в учении, в благочестивой общине [67] . Ма определенным образом настроился, повторяя шепотом имя Омитофо, и, восторгаясь собственной смелостью, скользнул, подобно виверре, на тропу; эта змеящаяся узкая тропа представлялась ему нитью, которая тянула его: сперва — через первые препятствия, потом — вверх по четырем ступеням, ведущим к блаженству [68] . Он погружается в поток, единожды возвращается назад, больше не возвращается; он сам — Архат, Лохан [69] ,
66
Будда Амитаба(«Бесконечный свет»), в китайском произношении Омитофо, — владыка Западного Рая, где может родиться вновь душа праведника, чтобы отдохнуть там в блаженстве и счастье.
67
…как принято говорить, справился с собой, преодолел себя, нашел прибежище в законе, в учении, в благочестивой общине.Буддист сказал бы, что такой-то человек нашел прибежище в Будде, в Дхарме (учении), в Санкхье (общине), но Ма Ноу — пример смешения буддийских и исконно китайских представлений.
68
…по четырем ступеням, ведущим к блаженству…Буддийская практика различает четыре ступени святости, или этапа, на пути к нирване:
1. стропанна, или «вступающий в поток», то есть на путь к спасению;
2. сакридагамин, или «тот, кто вернется еще один раз», то есть вступит в последнее перерождение, возвратится однажды в Сферу Желания;
3. анагамин, «тот, кто не придет», то есть пребывает в последнем перерождении, но возвратится однажды в Сферу Форм и Бесформенную Сферу;
4. архат,или святой, достигший высшего состояния.
Сфера Желания, Сфера Форми Бесформенная Сфера— три сферы цикла существования (Сансары). «Строго говоря, три мира буддизма со всеми его местопребываниями есть не что иное, как уровни состояний сознания живых существ и соотнесенные с ними планы существования» ( Буддийский взгляд на мир.СПб, 1994, с. 238).
69
Архаты,или лоханы, — совершенные ученики Будды. Состояние архата — состояние обладания сверхъестественными силами и достижения нирваны. «Заслуженный и достойный» — обычный эпитет архата.
70
Духи ограниченного сияния…Ср.: «Второе [состояние медитативного сосредоточения в (мире форм. — Прим. пер.) включает ступени, именуемые: ] ступени [богов] Ограниченного сияния, Безграничного сияния и Лучезарных» (трактат Васубандху, в: Буддийский взгляд на мир, с. 174).
71
…где нет ни мышления, ни не-мышления.Каждая из трех сфер Сансары населена людьми (достигшими различных ступеней медитативного сосредоточения) и богами (разных классов) и делится на несколько областей. Область Несуществования (у Дёблина — Область Ничто) и Область ни мышления, ни не-мышления и две высшие области Сферы бесформенного.
Безмолвно и благостно сидели будды на полке; мочки их ушей спускались до плеч; у каждого под синими волосами, собранными в пучок, посреди выпуклого лба сиял третий глаз, Око Просветления: у них были томные взоры, светлые, почти испаряющиеся улыбки на круглых гладких лицах, на полных губах; будды сидели, подогнув под себя стройные ноги и — словно младенцы в материнской утробе — развернув ступни подошвами вверх. Настоянная на времени тишина наполняла темную хижину Ма. Если бы его прежний настоятель, чэн-по, сейчас вошел сюда, как прежде схватил своего ученика за плечо и бросил холодный взгляд на его худое отрешенное лицо, то опять раздался бы тихий язвительный смех, который так часто доводилось слышать молодому Ма. Старик всегда уходил, покачав головой, прежде чем Ма успевал задать ему вопрос. И Ма — похолодевшему, униженному — волей-неволей приходилось самому себе отвечать, растирая замерзшие до синевы пальцы: на небо богов нельзя воспарить; ученики Шакьямуни попадают туда, взбираясь по склону горы и преодолевая четыре тяжелые для подъема ступени.
Ма же не хотел ждать, не хотел с того самого мгновения, когда понял, куда ведет Путь. На острове Путо, в Зале Погружения, его после окончания службы для моряков [72] настигло чувство, которое — одновременно мягко и сильно — прошло сквозь него подобно деревянному столпу и стало медленно поворачиваться; за этим последовало болезненное и горькое ощущение плененности, потом — двойной взмах шелковых полотнищ, красного и желтого, с двух сторон. Полотнища, большие как простыни, непрерывно, кружась и колыхаясь, сплетались между собой; а в середине — в срединной полости — скользил он. Его голени были связаны, как у мертвеца. Струя воздуха от колышущихся полотнищ слегка приподняла его, и все же он продолжал скользить вперед. Появилась Пальма [73] . Что-то серое, большое стремительно приближалось к нему — Яйцо, гигантская Серая Жемчужина [74] . Когда он увидал это, в нем шевельнулось безумие; он застонал, собрался с силами, побежал по колосящемуся полю, поплыл, напрягая силы, вокруг Жемчужины — и потерялся где-то напротив нее, в слизнувшей его волне.
72
…после окончания службы для моряков…Богиня Гуаньинь считалась покровительницей моряков.
73
Появилась Пальма.Человек, сидящий под пальмой, — обычное в Китае изображение отшельника.
74
…гигантская Серая Жемчужина.В одном из трех крупнейших храмов на острове Путо, в подземной пещере, имеется озеро, над поверхностью которого с горизонтальной панели свисает гигантская жемчужина, а на 9 подпорках панели выгравированы драконы, которые пытаются эту жемчужину схватить. По преданию, один рыбак некогда украл жемчужину, а потом вернул, ибо ему сказали, что она принадлежит царю драконов.
Ма ничего не помнил, когда очнулся. Только собственный стон еще отдавался в его ушах. Но из-за этого и последующих подобных снов в
Все же он должен был добраться до них, если не хотел бесконечных новых рождений; должен был добраться до Берега Спасения, если не хотел гибели в волнах; его направлял Дамо [75] — тот, что учил благому закону мироздания, закону живых существ, разрушающихся и обновляющихся миров. Однажды он пошел к морю; лодочник переправил его на материк; и начались его странствия. За десять лет, пока он странствовал по провинциям Цзянсу, Ганьсу и Хэнань, в нем самом ничего не изменилось.
75
…его направлял Дамо…Бодхидхарма (Дамо) — основатель традиции китайского чань-буддизма. Выходец из Индии, по преданию — ученик Будды, жил в 6 в. в монастыре Шаолинь (совр. провинция Хэнань).
Ма Ноу больше не вступил в монастырь. Он чудачествовал много лет — толкал перед собой, как какой-нибудь торговец кокосовыми орехами, свою тележку (с буддами) — и в конце концов поселился у горной дороги, которая ведет к перевалу Наньгу. Он бродил вокруг священной горы Тайшань [76] , ибо не мог отрешиться от суеверий, к которым его приковывало собственное несовершенство. Сын рыбака из Хуньганцуни вскоре стал для него более плодотворным источником размышлений, нежели сто восемь символов на ступнях Шакьямуни [77] или Восемнадцать выдающихся достоинств [78] . Этот парень, на каждом шагу его обманывавший, несомненно, был одним из бродяг, наводнивших провинцию после частичного роспуска армии. Он в буквальном смысле навязался отшельнику. Его вопросы, его прилипчивые взгляды раздражали Ма Ноу. Но более всего сердила отшельника бесцеремонность обращения этого чужака с пятью буддами: сперва Ван вел себя как любой невежественный китаец, будто имеет дело не с богами, а со служащими или адвокатами, которых хвалят либо отсылают прочь в зависимости от того, насколько успешно они выполнили порученное им дело. Позже — со странной фамильярностью, которая удручала Ма. Удручала потому, что он чувствовал: никакие попытки опорочить или унизить Вана ему не помогут, ибо тот действительно с какого-то момента вступил в необъяснимо близкие отношения с этими безмолвствующими мягкосердечными существами. Ма из зависти на целые дни запирался в хижине, не пускал к себе настырного гостя, в одиночестве пытался воспроизводить перед полкой с кумирами гримасы и ужимки Вана: выпячивал губы, опускал голову, искоса поглядывал на будд. Тем не менее, покой не нисходил на него — и тогда он принимался бранить Вана или плевал себе под ноги, ибо на старости лет оказался таким дураком, что вновь, как когда-то в монастыре, поддался мелочной ревности. Но ведь этот ничтожный штопальщик сетей так истово молился перед полкой с кумирами, как будто сам Ма всего лишь надзирал за принадлежащим ему — Вану — храмом; этот бродяга, наверняка совершивший человекоубийство, считал себя вправе молиться тем буддам, которых Ма десять долгих лет возил по бесконечным дорогам Цзянсу, Ганьсу Хэнани.
76
…вокруг священной горы Тайшань…Считалось, что божество горы Тайшань — судья, перед которым предстают все умершие, а злые духи трепещут от страха, и что тот, кто возьмет камень с этой горы, станет обладателем магической силы.
77
…сто восемь символов на ступнях Шакъямуни…Считается, что следы этих символов и благотворных знаков отпечатались на «Камне стоп Будды», который впоследствии многократно воспроизводился.
78
Восемнадцать выдающихся достоинств…Достоинства, всей совокупностью которых обладают только будды.
Между Ма Ноу и Ваном не прекращалась молчаливая борьба; отшельник, когда оставался один, без конца пережевывал свои претензии к гостю, чувствуя, как переполняется чаша его терпения. Ван приходил регулярно, не мог насытиться сутрами и изречениями из священных книг; Ма Ноу, хотя и против воли, был вынужден как-то удовлетворять его любопытство; дылда Ван всякий раз кивал, будто и ожидал услышать нечто подобное. Ма Ноу такое мнимое всезнайство казалось верхом бесстыдства, и он в отчаянии заламывал худые руки, ощущал себя изгоем в собственном доме, хотел и не мог решиться закрыть дверь на засов, чтоб больше не пускать Вана. Когда бродяга, устроившись на грязной циновке, неуклюже пересказывал услышанное, маленький монах, затаив дыхание, сидел рядом, со страхом пытался вникнуть в то, что говорил этот человек, чуть ли не обнюхивал его. Дважды, поддавшись внезапному гневу, он указывал Вану на дверь.
Тихое озарение, которое расширило тесный — а каким он мог быть в горах? — горизонт Ма Ноу, пришло однажды вечером, после ухода Вана, когда Ма поймал себя на том, что с ним происходит нечто удивительное: в состоянии как бы расплывающейся сосредоточенности он созерцал набрякшее снегом небо, одновременно ясно сознавая, что Ван возвысился над ним, — и не страдал. Следующей ночью внезапно всплыло воспоминание о том состоянии. И о маячившем за ним удивлении: «И не страдал…» Он знал, что Ван возвысился над ним, — и не страдал. Странное ощущение приникло к нему, как вторая кожа, превратило сердце в легкое перышко; сладко и безмятежно думалось в нем о Ване, под бременем подломившей его колени Призванности к Служению: «Как же это отрадно — быть Ма Ноу!»
Всего несколько минут.
Потом он воспротивился, все спокойно обдумал, пал ниц перед буддами и странное ощущение отогнал.
Под конец — устрашился и самого себя, и случившегося. Заставил себя заснуть.
В ближайшие дни он не хотел видеть Вана; стыдился его, терзал и мучил себя. Однако тогдашнее видение, во всей его полноте, засело в нем: «Набрякшее снегом небо, и Ван возвысился надо мной». Видение вырывалось из груди, тянуло его за собой, росло. Ма несколько ночей размышлял, не следует ли ему вновь пуститься в странствия. Но, к своему удивлению, остался на месте. Страдая, опять решился на сближение с Ваном. Их странные беседы возобновились. Теперь уже Ма Ноу проявлял нетерпение, если бродяга по какой-то причине не показывался, осведомлялся о его планах, ругал его подозрительных дружков.
Бывший монах хоть и учил бродягу, но сам испытывал страх. Все в нем готовилось к тому, чтобы сложить оружие, сдаться.
резко похолодало. Скальные тропы стали непроходимыми из-за гололедицы. Выше в горах — как метровый слой пуха — лежал снег. Если человек наступал на эту белую массу, то она не проседала податливо под ногой; нет, раздавался нежный хруст, будто ломались тысячи сланцевых пластин, и снег в кровь ранил хватавшиеся за него ладони. Воздух, сперва зеленовато-прозрачный, вскоре сделался мутным и серым.
79
К НАЧАЛУ НОВОГО ГОДА…Согласно китайскому лунно-солнечному календарю, начало года приходится на январь-февраль.