Три ПВ СИ)
Шрифт:
— Не помню.
Кражи… Чёрт подери, да за последние пару недель я столько всего украл, что перечислять замучаюсь. А сколько раз воровал что-то по службе: угон военной техники противника; трофейное оружие, сигареты и шоколадки… Бывало такое — убьёшь террориста, а его карманы набиты конфетами, словно не человек, а праздничная пиньята. Бандиты предпочитают ходить налегке, а шоколад — наиболее калорийный, лёгкий и компактный продукт, который можно легко и везде достать. Да мало ли что бывает на войне? Отвечу нет — сразу совру. Скажу да — вцепятся
— Пробовали ли вы энергетики?
— Да.
— Играли ли вы на деньги в азартные игры после восемнадцати лет?
— Да.
— Вы состоите на службе какого-либо государства?
— Нет.
— Вы имитируете потерю памяти?
— Нет.
К подобным вопросам я готовился последние сутки, так что врал правильно, то есть в полной уверенности в своей правоте. Обмануть полиграф очень сложно, для этого необходима соответствующая подготовка и не раз пройти через похожие допросы. Благо, что у меня такая подготовка имеется.
— Вы относитесь к кражам положительно?
— Нет.
Тут главное было убедить себя в том, что я действительно отношусь к кражам отрицательно — это было просто. Достаточно было представить, что крадут у меня, так что ответ был искренним. Вот воровать у других — это уже другой вопрос. Любой из моих коллег не видит ничего зазорного, чтобы позаимствовать что-то, если это необходимо для выживания или выполнения задания. Подобные психологические барьеры ломаются ещё на первых годах службы в спецподразделениях.
— За последние десять лет вы совершали кражи?
— Извините, товарищ старший лейтенант, с амнезией невозможно ответить на вопрос, если не знаешь ответа. За время пребывания на территории СССР, насколько помню, я не совершал никаких преступлений.
— Вы говорите правду?
— Да.
Милиционер достал из стола планшет, такой же, какой был у капитана. Он вышел из-за стола, снял у меня отпечатки пальцев и сфотографировал глаза. После чего надел обратно датчик на палец и повторно меня прогнал по схожим вопросам ещё два раза. На что получал заготовленную «правдивую» реакцию. Но он явно оказался не удовлетворён, словно барышня коротким коитусом. Хмурился, смотрел в монитор, водил пальцем по тачпаду. Потом он достал из кармана сотовый телефон и позвонил.
— Товарищ майор, у меня сейчас на тестировании товарищ Александр, который безымянный с амнезией… Да, сейчас переправлю отчёт.
Он положил трубку и пристально посмотрел на меня.
— Товарищ Александр, какие ваши дальнейшие планы?
— Пока лежал в клинике, мне рекомендовали отправиться добровольцем в колонии. К сожалению, я даже не представляю, что это и чего ожидать, но склоняюсь к этому предложению. Подскажите, пожалуйста, куда можно будет обратиться?
— Погодите, вначале придётся закончить все учётные процедуры.
Такой ответ мне не понравился. Возникли подозрения, что меня отсюда не хотят выпускать. Вроде бы нет ничего такого, к чему можно придраться, разве что несколько мутных ответов и шаткая легенда. Но и опровергнуть легенду будет сложно, если только я не признаюсь. А признаюсь лишь под сывороткой правды или если телепат будет читать мысли. Вряд ли на меня будут переводить пентотал натрия (сыворотку правды). Интересно, у местных есть штатные телепаты, как у наших спецслужб? Если в этом мире жил кто-то вроде моего отца, то такое вполне возможно. Не хотелось бы повторно лишиться здоровья, которое только что было восстановлено.
Что-то в последнее время не везёт с правоохранительными органами. Даже если я ни в чём не виноват, всегда можно что-то придумать и заставить подписать любые бумаги.
Вскоре в кабинет зашёл пожилой мужчина примерно пятидесяти лет. Это был высокого роста черноволосый майор. Он внимательно смерил меня взглядом карих глаз и встал сбоку, чтобы видеть старшего лейтенанта и меня.
— Товарищ старший лейтенант, что скажете? — начал он.
— Есть некоторые смутные моменты, — пожал он плечами. — Я выделил их в отчёте. В целом товарищ Александр отвечал правдиво. Если верить показаниям медиков, то можно списать всё на потерю памяти, но как-то слишком удачно товарищ потерял память…
— Проверка по базе лиц? — вопросительно посмотрел на подчинённого майор.
— Проведена капитаном Никифоровым, — покачал головой старший лейтенант. — Ничего не дала. Товарищ Александр до появления в Царицыне в поле зрения камер видеонаблюдения не попадал.
— Вы жили в лесу? — спросил у меня майор.
— Да.
— Вы совершали преступления? — продолжил он.
— Нет.
Майор посмотрел на подчинённого, тот в ответ одарил стол микроскопическим кивком.
— Откуда у вас пулевое ранение? — спросил майор.
— Не могу знать.
Отчасти я не соврал, поскольку в момент ответа думал о том, что ничего не знаю о том, кто меня ранил. Всё происходило, когда мы совершали обход территории, меня подстрелил снайпер, которого бойцы из нашего отряда так и не смогли найти.
— Вы родились на территории СССР? — продолжил главный.
— Да.
И это действительно так. В восьмидесятые, когда я родился, СССР всё ещё существовал. Вот только эта страна уже развалилась и находилась в параллельном мире.
— Вы старовер? — спросил на этот раз молодой милиционер.
— Не могу знать.
— Вы охотник? — продолжил он.
— Не могу знать… — нахмурил я лоб, словно стараясь вспомнить.
Майор с лейтенантом переглянулись.
— Что же, можно допустить, что вы, Александр, выросли в глуши, отчего не имеете никаких документов. Вероятно, вы получили огнестрельное ранение на охоте, после чего сокрыли данный факт от властей, чтобы прикрыть товарища, — наигранно произнёс майор. — Затем вы каким-то образом пересекли приличную часть страны, не попав в поле зрение камер видеонаблюдения… Но зачем вы приехали в Царицын?