Три рассказа о Гэллегере
Шрифт:
– Да уж назначу. Она будет астрономической. А что я, согласился тогда вам помочь?
– Да, вы приняли мой заказ.
– Значит, меня тогда осенила мысль, как вас выручить, - успокоил собеседника Гэллегер.
– Ну-ка, прикинем. Я не поминал о чем-нибудь конкретном?
– Вы без конца говорили о мраморном столе и о своей... как бы это выразится... подружке.
– Следовательно, я пел, - снисходительно объяснил ученый.
– Пение действует на меня умиротворяюще, а лишь господу ведомо, как необходим покой моим
– Что-что?
– Где вещь, что ценностью могла б сравниться с ним? Не обращайте внимания. Это рубай Омара Хаяма о вине. Пустяки. От ваших инженеров есть хоть какой-то прок?
– Это лучшие инженеры. К тому же с высокими окладами.
– И эти гении не в состоянии решить проблему в обход патентов вашего конкурента?
– Если быть кратким, то да, не могут.
– Видимо, нам не обойтись без аналитической работы, - грустно резюмировал изобретатель, - а это для меня - нож острый. И все-таки сумма состоит из слагаемых. Вы это понимаете? Лично я - нет. Горе мне с этими словесами. Брякну что-нибудь, а потом сам не могу понять, что же я сказал. Это поинтереснее, чем театр, - несколько загадочно сказал он.
– У меня голова начинает раскалываться. Так много слов и так мало спиртного. Итак, на чем мы прервались?
– На полдороге в дурдом, - ехидно молвил Брок.
– Если бы вы не были моим последним шансом, я бы...
– Не трудитесь, - снова заскрипел Джо.
– Разорвите контракт, Брок. Все равно я не скреплю его своей подписью. Я не гонюсь за славой. Я выше этого.
– Если ты не умолкнешь, - пообещал Гэллегер, - я заеду тебе в ухо.
– Давай!
– завизжал Джо.
– Колоти меня! Лупи сильнее! Чем подлее ты отнесешься ко мне, тем скорее подорвешь мою психику и таким образом убьешь. Мне наплевать. Я лишен инстинкта самосохранения. Бей, и ты увидишь, что я не боюсь тебя.
– А ведь Джо молодец, - задумчиво сказал изобретатель.
– Это единственная разумная реакция на шантаж и запугивание. Если уж конец неизбежен, то чем скорее, тем лучше. Джо не признает нюансов. Любое сильное болевое ощущение уничтожит его. А ему наплевать.
– Как и мне, - пробурчал Брок.
– Меня интересует лишь одно...
– Да-да, понятно. Что ж, подождем, возможно, что-нибудь и придет мне в голову. Как пройти на вашу студию?
– Вот вам пропуск.
– Брок черкнул пару слов на обороте своей визитки.
– Я могу надеяться на вас?
– Конечно, - легко соврал Гэллегер.
– Идите и ни о чем не беспокойтесь. Попробуйте не нервничать. Я займусь вашим делом. Или я сразу же найду решение, или...
– Или что?
– Или не найду, - оптимистически закончил Гэллегер и коснулся кнопок алкогольного органа у себя под кушеткой.
– Я устал от мартини. Ну что мне стоило сотворить робота-бармена, раз уж я занялся роботами. Иногда даже на кнопку нажимать невмоготу. Успокойтесь, Брок. Я сразу же возьмусь за ваше дело.
Но владелец "Вокс Вью Пикчерс" не успокоился.
– Хорошо, я надеюсь на вас. Если вам нужно от меня что-нибудь...
– Блондинку,- протянул Гэллегер.
– Вашу сверхсуперзвезду Сильвию О'Киф. Направьте ее сюда. Это единственное, чем вы можете мне помочь.
– До свидания, Брок, - заскрипел робот.
– Не огорчайтесь, что не заключили со мной контракта, вас должно утешить уже то, что вы услышали мой несравненный голос и даже лично любовались мною. Но не рассказывайте о нашей встрече всем и вся. Видит бог, мне не нужны толпы поклонников. Они слишком шумят.
– Что такое догматизм, познать до конца можно только после беседы с Джо, - заметил Гэллегер.
– До встречи, и не забудьте про Сильвию О'Киф.
Лицо Брока исказилось мучительной гримасой. Он попытался что-то сказать, но не нашел слов, махнул рукой и пошел к выходу.
– Прощайте, уродливое создание, - простился с ним Джо.
Когда грохнула дверь, Гэллегер лишь покачал головой, хотя роботу с его нежным слухом сделалось совсем худо.
– Так тебе и надо!
– сказал он.
– Какая муха тебя укусила? Брок чуть с ума не сошел, слушая твои откровения.
– Не мнит же он себя киногероем, - парировал робот.
– Не в красоте счастье.
– Как же ты глуп. И безобразен так же, как Брок.
– А ты - мешанина из скребущихся колесиков, шестеренок и передач, не говоря уже о червяках, которые в тебе так и копошатся, - парировал создатель робота, имея в виду, конечно, червячные передачи в корпусе своего детища.
– Я бесподобен.
– Джо самозабвенно изучал себя в зеркале.
– Это может придти только в твою уродливую голову. И зачем только я сотворил тебя прозрачным.
– Чтобы все остальные могли любоваться мною. Лично у меня зрение рентгеновское.
– У тебя совсем крыша поехала. А почему я спрятал изотопный мозг в твоем животе? Другого места не нашлось, что ли?
Джо не реагировал. Поразительно противным, скрипучим голосом он тянул какую-то мелодию. Чтобы обрести моральные силы, Гэллегер подкрепился джином прямо из горлышка, но и это не помогло.
– Может, наконец, заткнешься?
– взорвался он в конце концов. Старый поезд метро на повороте и то мелодичнее.
– В тебе говорит зависть, - парировал робот, но, сжалившись, повысил тональность до ультразвуковой. После полуминутной тишины округу огласил собачий вой.
Гэллегер нехотя покинул кушетку. Пора было сматываться. Все равно в лаборатории не сосредоточишься, пока эта ожившая куча жестянок изливает на всех окружающих потоки самолюбования и самодовольства. Вдруг Джо рассмеялся противным кудахчущим смехом.
Гэллегер содрогнулся.
– Ну, что еще такое?
– Сейчас увидишь.