Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек
Шрифт:
— Во-первых, я не понимаю, чего он хочет. Но это, в принципе, нормально на второй день знакомства. Но вот другой момент. Двадцатилетний трибун легат, про которого я ничего не знаю? Это не просто странно. Это — очень странно.
— Темняк не стал бы врать о своём звании, — заметил Арн, — это прямая дорога к тому, чтобы покинуть Орден навсегда.
— Значит либо он действительно трибун легат, которого умудрились скрыть от Ордена Тайн, либо он не состоит в Ордене, что опять возвращает нас к версии о диком маге, — Наяна вздохнула и вдруг
— Тебе виднее, — улыбнулся уголком губ Арн. Вот сукин сын! Будто и без него не хватало напоминаний! — Быть может, звание трибуна Вран получил совсем недавно. Когда мы уже были в пути.
Наяна похолодела. Как она могла упустить такую возможность?! Это же вообще первое, что должно было прийти в голову любому здравомыслящему человеку! Кажется, отсутствие магии отупляло.
— Я его боюсь, — призналась Наяна, — особенно сейчас, когда ничего не могу ему противопоставить.
— Я тоже склонен его опасаться, — согласился Арн, — но нам не стоит переоценивать свою беспомощность. Нельзя сдаваться без боя. А пока мы можем наблюдать и думать.
Некоторое время они молчали. Наяна чувствовала себя странно от такой откровенности. Да ещё и с эльфом. И всё-таки это было даже немного приятно, особенно сейчас.
— И всё-таки, зачем он здесь? Что ему от нас нужно? — спросил Арн так, будто Наяна не говорила об этом минуту назад.
— Какой двадцатилетний трибун легат откажется от возможности стать единственным в мире темняком, состоящим в Ордене Пятнадцати? — улыбнулась Наяна.
Вряд ли это была единственная причина. И всё же такая цель вполне могла заставить темняка предать хоть сюзерена, хоть Орден, хоть родную мать.
Рысь проснулась от еле заметного, лёгкого, как порыв ветра, прикосновения. Открыв глаза, она сперва не поняла, что её потревожило. Но потом она увидела как-то особенно задумчиво выбиравшего место для сна Арна. Эльф встретился с ней взглядом и красноречиво посмотрел на возвышенность, на которой располагался пост дежурного. Так и есть. Там виднелся тёмный даже на фоне ночи силуэт Врана. Арн просил проследить за ним. Почему её? Она уже дежурила вчера и совсем не спала днём. Должно быть, у Арна были на то веские причины.
Превозмогая желание остаться лежать под тёплым одеялом, Рысь встала. Юна, лежавшая рядом, недовольно заворчала во сне и переложила морду поближе к Корону. Корон вцепился в Спутницу так, будто она пыталась убежать — тоже не просыпаясь.
Рысь взобралась на наблюдательный пункт. Вид отсюда открывался неплохой, вот только было слишком темно, чтобы можно было толком что-то разглядеть. Самое время сейчас напасть на сонный, разрозненный лагерь. Рысь прикрыла глаза и вдохнула ночной воздух. Она была более чем уверена, что поблизости не было чужаков. Ей говорило об этом то чутьё, которое указывает охотнику зверя до того, как его можно заметить.
—
— Сегодня та ночь, в которую лишняя пара глаз не помешает, — ответила Рысь.
Не могла же она, в самом деле, прямо сказать ему, что она тут за ним следит больше, чем за окрестностями!
— Мне кажется, там никого нет, — поделился наблюдениями Вран. — Ну, кроме тех твоих друзей, которые, почему-то, не находятся сейчас в лагере.
— Они мне не друзья, — огрызнулась Рысь. Как он вообще мог такое подумать?!
— За что ты их так ненавидишь? — Врана как будто бы вообще не задел её тон. Он всё так же сидел и пронзительно смотрел куда-то чуть мимо неё. Это была жутковатая привычка.
— Я их не ненавижу, — почему-то Рысь не прервала этот разговор, — просто я на них сержусь.
— Сердишься? — взгляд Врана скользнул по её лицу на какое-то мгновенье. — За что?
— Представь, что тебе пришлось бы идти неизвестно куда в компании полутора десятков странных людей и эльфов, которые постоянно творят Лес знает, что и чьи цели для тебя всё ещё неясны, а действовать с ними заодно приходится — тогда поймёшь.
— Представил, — Вран улыбался какой-то одновременно обворожительной и крайне неуютной улыбкой.
— Ты пошёл по своей воле, — возразила Рысь, — а я по приказу.
— У меня тоже есть приказ, — в свою очередь возразил Вран, — но я вольно его интерпретировал.
— Приказ есть приказ, — Рысь пожала плечами, — как можно его вольно интерпретировать?
— Полагаю, к моему возрасту ты научишься этому искусству.
— Сколько тебе лет? — Рысь вовсе не собиралась с ним церемониться излишней вежливостью.
— Двадцать один.
— Не думаю, что я так скоро предам всё, во что верю.
Рысь помнила себя семь лет назад. Ей казалось, что с тех пор немногое изменилось. Почему дальше должно быть иначе?
— Можем заключить пари, — предложил Вран, наклоняясь к ней и протягивая руку.
— Люди моего народа не заключают пари, — Рысь постаралась, чтобы её голос звучал настолько жёстко, насколько это возможно, — потому что азарт затмевает разум.
— Извини, я не знал, — Вран изящным движением убрал руку и снова сел прямо.
— Ты ничего не знаешь о Лесе, как и все Высокие, — не удержалась от комментария Рысь.
— Я с удовольствием выслушаю, если ты что-нибудь расскажешь, — это было сказано вежливо и смиренно, но казалось издёвкой.
Рысь отвернулась. Нет, она ничего не будет рассказывать этому человеку. Он всё равно не сможет понять.
— Корону ты рассказываешь, — упрекнул он её.
Рысь и правда самым бесжалостным образом заставила Корона пересказывать заданные ему ранее слова в первый же день после побега. Юный хранитель сперва вздумал отпираться, ссылаясь на то, что после всего произошедшего он совсем не в духе для уроков, но смог взять себя в руки и даже вполне успешно справиться с заданием.