Три сестры. Таис
Шрифт:
Двенадцатого сентября сорок пятого года я прибыла в город Хабаровск. Меня назначили на спецобъект номер сорок пять на территории Хабаровского лагеря для японских военнопленных номер шестнадцать. Здесь размещался высший командный состав японских войск и их союзника. Большинство из тех, кого отправили сюда и в находящийся здесь спецгоспиталь по постановлению Государственного Комитета обороны относились к офицерскому составу.
И конечно я не могла предположить, какую роль сыграет в моей жизни постановление за номером девять тысяч восемьсот девяносто восемь.
??????????????????????????
Похороны
Я никогда не рассказывала ей, но мне хотелось бы хотя бы однажды поработать с ней вместе. Но с пятьдесят третьего года мы оказались с ней в разных ведомствах. Она ушла по линии безопасности, что было логично для разведчика. А я боролась за порядок внутри страны.
Погружeнная в свои мысли, я пропустила появление гостя. К новому хозяину дачи сестры зашёл кто-то из знакомых. С интересом наблюдала, что Олегу Павловичу, известному среди "уважаемых" людей как Лесоруб, выражают соболезнования.
– Вы не подумайте чего, - подошёл он ко мне.
– Просто все считали, что Анна Тимофеевна мне родня. Тётка или бабушка там.
– Так и хорошо, что так считали. Думаю, Анна это тоже понимала. Может и последние годы для неё прошли спокойнее из-за этого убеждения окружающих, - улыбнулась я, давая понять, что ничего против я не имею.
– А это что за порода такая? Я похожих только в Туркменистане видела.
– Оттуда и есть, Гарик их разводит. Алабай. Сюда кобеля на вязку возил, вот щенков смотрит.
– Ответил мне Лесоруб, наблюдая за тем, как Алька с разрешения хозяина собаки, угощает пса.
– Гарик, ты смотри, чтобы твоё чудовище чего не сотворило!
– Ты зачем глупости говоришь?
– засмеялся хозяин пса.
– Хан у нас воспитанный, вон смотри, благодарит за угощение.
– А чего он вертится?
– волновался Олег Павлович.
– Так во всей красе себя показывает, статью хвалится! Думаешь часто на него красивые девушки с таким восторгом смотрят?
– спокойно наблюдал за псом и Алькой гость.
– Да он же обалденный!
– сверкала глазами лисёнок.
– О! Он мне лапу дал!
– Счастья-то сколько, собака лапу дала, - фыркнул вышедший на улицу Костя.
– Так завёл бы дочери щенка, если она от собак так млеет, - присоединился к разговору Гормоза.
Младший племянник только скривился, но ничего не сказал. Зато вечером, когда Олег вернулся после недолгого отсутствия, и положил на колени Альки какой-то шевелящийся комок, Косте было что сказать, но его уже никто не слушал. Сама Алька уже успела несколько раз поблагодарить за подарок, и даже назвала щенка Дарсом, от слова подарок.
Мелкий
– Ну, всё, признал хозяйку, - захохотал Игорь.
– У меня жена аллергик, ну какая собака в доме?
– ответил ему младший брат.
– А ты думаешь, твоя дочь этого не знает?
– похлопал его по плечу Игорь.
Пока Константин ещё надеялся урегулировать этот вопрос, Алька сняла с руки золотой браслет-цепочку и надела на шею щенка.
– Извини, Князь, - только пожал плечами Лесоруб.
– Может, оставим девчонку ему? Через год замуж выйдет...
– задумчиво протянула я, обращаясь к Курико.
– Нельзя, - спокойно ответила подруга.
– Она за три дня из этого мужчины верёвки вьeт. Посмотри, как внимательно он наблюдает за кицунэ, чтобы ей угодить. А ей нужна стальная воля, иначе удержать её от её же характера не смогут. Такой мужчина ей только навредит и окончательно избалует.
– И то верно, - согласилась я, возвращаясь в воспоминания.
Над камином висели три фотографии. Анна, в пальто с высоким воротником и шляпке с вуалью. Поздняя осень сорок четвёртого. Рядом моя фотография, примерно это же время, только год спустя. И Дина. Почти десять лет спустя, летом пятьдесят пятого, в строгом синем платье с белым ремнём на фоне школьной доски. Здесь уже год с того дня, когда она, будучи на последних месяцах беременности, сбежала от мужа через всю страну. Муж остался офицером в части на Дальнем Востоке, а Дина у нас стала завучем в школе рабочей молодёжи на Кубани.
Я вернулась к собственной фотографии. Шинель просто накинута на плечи, руки в карманах форменной юбки, волосы собраны в низкий хвост... Сердце пропустило удар. По одному экземпляру этой фотографии я отправила сестре и домой, маме с бабушкой и Диной. А свой давно потеряла. Потому и забыла.
На заднем фоне, прямо в камеру смотрел полковник японской императорской армии, личный адъютант генерал-майора Номура Токиe, аристократ неизвестно в каком поколении, скрывавшийся в советском лагере для военнопленных, под видом совершенно другого человека.
Во время взятия Хайлара был ранен и в плен попал из госпиталя. В вещах рядом с его койкой были документы на имя капитана Норайо Кудо, поэтому и решили, что это он. Пришедший в себя мужчина подтвердил, что его имя Норайо Кудо.
В лагере многие из пленных офицеров вели себя спокойно и сдержанно. На допросах отвечали прямо и без видимых попыток скрыть что-то. Вскоре, из общей массы выделились те, кто шeл на контакт. Среди таких был и Норайо.
А руководство лагеря в тот период получило приказ максимально восстановить план крепости Хайлар, где фактически был огромный подземный город. А главное, мы должны были узнать какие исследования проводились в биолабораториях под Хайларом японскими врачами. Поэтому те, кто попал в лагерь из Хайлара, интересовали руководство.