Шрифт:
Была холодная зима, когда солнце, словно стесняясь, редко освещало улицы, оставляя их погруженными в белоснежный снежный покров. Ночи, столь протяжные и мрачные, простирались перед нами, словно бесконечное поле безвременья. Сгущенным туманом неба пробивались лишь блеск маленьких звезд, единственных светил, что остались верными в нашем холодном краю. Я мог часами замирать перед звездным небосклоном, созерцая эти удивительные мерцающие астральные объекты, которые находятся далеко-далеко от нашего крохотного домика, в котором я жил.
Родители назвали меня Кузькой – им понравилось, что в нашей деревне никто не носил столь «значимое» имя. Мальчик я был смышлёным и совсем скоро должен был окончить сельскую школу. О будущем я не задумывался, ибо не ведал, кем мог бы стать по профессии. Я хотел иметь достойную заработную плату, однако в нашей деревне явно не гордились значимыми профессиями. У нас преобладали плевальщики и косари. Я не желал заниматься ни тем, ни другим.
В нашей деревне проживала угнетаемая община, которую с XV века прозвали крестьянами. Как первобытные поселения, деревни были расположены на полянах, вырубленных в гуще леса, и состояли всего лишь из одного-трех дворов. Здесь мы подавляющую часть времени и проводили, трудясь и отдыхая. Дни пролетали как вихрь времени, наступила пора каникул…
Но почему-то во мне застыли тени грусти, не было желания прыгать и смеяться с моими сверстниками. Волшебные детские дни, главным образом, были прошлым. Раньше было лучше, размышлял я. В то время, когда ты еще совсем малыш, делаешь все, что хочешь, и не осознаешь последствий того самого будущего, о котором ничего особо не знаешь.
Время неостановимо летело, прошел уже первый месяц моих каникул, которых когда-то я ждал с нетерпением. За все это время я ограничивался лишь незначительной помощью родителям по дому, а также неизменно выходил на ночные прогулки, чтобы смотреть на звезды и меланхолично вспоминать о прошлом. Наступало время, когда все мои сверстники уже давно определялись с будущей профессией и своими дальнейшими делами. Кто-то отправлялся в город, чтобы продолжить образование в престижных городских школах, а кто-то оставался здесь, в нашей прекрасной родной деревушке, чтобы шагать по пути рабочего на службе у помещика. Вся деревня сделала свой выбор, а только Кузька остался в нерешительности. Но выбор был ограничен, ведь на обучение в городской школе не хватало денег.
Родители же проработали на помещика всю свою жизнь и теперь живут скромно. Лето на исходе, и многие покинули деревню, чтобы отправиться в новые места, избрать новый путь. Выбора не было-я стал холопом помещика.
Много раз я спрашивал родителей, что это такое – работать холопом. Отец говорил: «Ты работаешь на помещика адским трудом, он придумывает мерзкие и неадекватные задания, а ты выполняешь их. Также помещик не считает тебя за человека, относится к тебе как к животному и ко всему этому зарплата смехотворна. Уволиться, естественно, невозможно, добавлял он с грустью. А мать делилась: «Меня всегда мучило нравственное унижение перед помещиками и жестокость их обычаев. А как отвратительно было слушать разговоры с некоторыми богатыми помещиками нашей земли, которые так безжалостно угнетали крестьян и пренебрегали ими, презирали и гнушались. Они видели в нас только серых неудачников, далеких от своих корыстных интересов. На Руси сейчас наводнение таких людей! Они считают крестьян полулюдьми, существами ниже своего достоинства… Слепые, под неприглядной корой они проглядели то, что вылилось когда-то в былины и сказки и тихую, жалобно-горестную песнь о несбыточном счастье».
Слушая эти рассказы в детстве, я думал, что никогда не стану работать на таких людей, а сейчас понимаю, что выбора как такового нет.
Но, знаете ли, в этой непростой работе есть и свои плюсы – так я думал тогда. Например, хозяин обязан кормить своего холопа и не может просто выгнать на улицу без причины. Также бедняги-холопы не платят денежных податей, не исполняют повинностей в пользу государства, не могут быть призваны на военную службу. С этой мыслью я уснул, и закончился еще один летний, жаркий день.
Сегодня 29 августа, а это значит, что до конца свободной жизни осталось всего два дня. С такой мыслью я проснулся на следующее утро. В этот день я узнал, что многие мои товарищи пойдут к этому помещику вместе со мной.
В течение следующих двух дней ничего особенного не происходило: мы с друзьями провели время у речки, покосили траву и помогли немного родителям.
Наступил тот самый день, который я бы даже своему самому злому врагу не пожелал бы. Это было утро, когда многие знакомые лица с моего села практически шли в рабство и самое грустное для меня было, что я вместе с ними.
Как я вскоре узнал от своих товарищей, что имущественное положение помещиков было очень неоднородно. Основным показателем их состоятельности было душевладение.
Нас провели к восхитительному месту, раскинувшемуся на берегу реки. Здесь располагалось настолько большое здание, которое без преувеличения можно было назвать дворцом. Барское жильё непременно имело два кабинета, предназначенных хозяину и его супруге, а также несколько спален, уборную, кухню, буфет и гостиную. Дом был двухэтажным, и позади него располагался прекрасный парк для прогулок. Едва мы успели оценить все прелести этого дома, как из его врат вышел сам помещик и обратился к нам. Его голос прозвучал сурово и непреклонно:
– Добро пожаловать, мои слуги! Меня зовут Козлов Николай Федорович. Я рад, что вы готовы оставаться здесь и работать на меня и мою супругу до конца своих жалких дней. Советую вам не замышлять глупостей и не совершать подлых поступков против моей семьи и других слуг. Несоблюдение этого правила будет жестоко наказано. Вы должны следовать моим указаниям и выполнять все, что я скажу вам. Возможно, в таком случае я буду относиться к вам с большей щедростью. Прошу следовать за мной в дом.
Эти его слова сразу же заставили меня почувствовать, каким человеком на самом деле был этот Николай Федорович. Всё было ясно – родители оказались правы, утверждая, что такие богачи не могут обладать доброй душой. После приглашения барина, нас сразу же охватила буря заданий, которые требовалось выполнить до наступления вечера. Николай Федорович лишь добавил, что в их имении действует важнейшее правило, которое стоит усердно соблюдать: холоп, не успевающий справиться со своими обязанностями за один день, получает на главной площади целых десять сильных ударов плетью по своей израненной спине. И такая судьба не обходит ни одного из нас.
Работа была разная: иногда очень тяжела, а иногда терпима. За это время я успел познакомиться с одним замечательным человеком по имени Никодим. Он рассказал мне, что холопы здесь делятся на две группы: «большие» и «меньшие». «Большие» включают в себя ключников и тивунов. Они являются небольшим, но важным составом. «Меньшие» – это основной чернорабочий контингент, в котором нам, конюхам, пастухам, кузнецам и другим ремесленникам, приходилось крутиться.
Вместе с Никодимом мы выполняли черную работу, обучались ремеслам. Он рассказал мне свою историю – о том, как попал сюда после одного из сражений и был продан в рабство. В своей непредсказуемой судьбе он нашел место в этом просторном доме барина, в котором каждая комната открывает виды на мир роскошной для того времени мебели.
– Я знаком с каждым уголком этого дома, потому что иногда задачей моей становится уборка кабинета, когда работницы не могут справиться, – рассказывал он с гордостью в глазах.
Прошло немало времени, а именно, почти два года как я работаю холопом на барина. За это время я сделал некоторые замечания о барине, узнал его настоящую сущность. Ленивый и нелюбящий работу, он старается все возложить на плечи других, как будто ему недостаточно чужих трудов. Он безжалостен и беспощаден, не щадит ни женщин, ни стариков, ни детей. Все было терпимо до сегодняшнего дня.