Три столицы
Шрифт:
Евразийцы будут собираться на свои съезды, на которых, кроме их известных идеологов П. Н. Савицкого, князя Н. С. Трубецкого, князя Д. П. Святополк-Мирского, П. П. Сувчинского, будут делать доклады и представители «Треста», и в частности в Берлине, на квартире у Гучкова, Александр Алексеевич Ланговой, сын известного в Москве профессора медицины, участник гражданской войны, награжденный орденом Красного Знамени. Он же станет одним из «контрабандистов» в «Трех столицах» В. В. Шульгина.
Приезд Якушева в Берлин совпал с окончанием съезда монархистов, проходившего в Париже с 16 по 22 ноября. Участвовавший в нем Марков-Второй, председатель
Уже после отъезда Якушева в «Еженедельнике ВМС» появилась его статья, в которой четко прослеживалась мысль советской монархии — царь и советы. Была и еще одна статья, весьма прозрачно трактующая взгляды евразийцев и самого Якушева о пользе сохранения советов в освобожденной России:
«Наша эмиграция должна теперь усвоить, что в местных советах, очищенных от коммунистической и противонародной накипи, находится истинная созидательная сила, способная воссоздать Россию. Эта вера в творчество истинно русских, народных, глубоко христианских советов должна сделаться достоянием эмиграции. Кто не уверует в это, оторвется от подлинной, живой России».
Евразиец Арапов свел Якушева с генералом А. А. фон Лампе, представителем генерала Врангеля в Берлине. Тот донес об этой встрече в Сремские Карловцы, где находился штаб Врангеля. Таким образом существование «Треста» стало известно и другу генерала В. В. Шульгину.
Сорок лет спустя в своей «Неопубликованной публицистике», которую можно прочесть сейчас, Шульгин рассказал, как ему покровительствовала в поисках сына Ляли «подпольная антисоветская организация «Трест». И добавил: «История этого «Треста» до сего дня так же «темна и непонятна», как история мидян.
Органы Советской власти о «Тресте» разноречат. Одни считают, что это была настоящая контрреволюционная и очень сильная организация, имевшая свой центр в Москве, другие полагают, что «Трест» был так называемая «легенда», то есть организация, устроенная агентами власти в целях провокации».
До самой смерти сомневался он и в провокаторской роли Якушева, с которым встретился впервые на квартире у фон Лампе, где и было произнесено:
— Провокатор!
В октябре 1923 года за границу Якушев едет уже с генералом Потаповым и договаривается с поляками, чтобы они не поддерживали Петлюру и Савинкова. В Париже Потапов встречается с генералами Климовичем и Миллером. Врангель тщетно предупреждает своих генералов об опасности новой азефовщины.
Тут начинает действовать Мария Владиславовна Захарченко-Шульц. Она входила в боевую организацию белых, которой руководил генерал Кутепов. В ту пору этой красивой женщине было около тридцати лет, но она успела прожить весьма бурную жизнь. Окончила Смольный институт благородных девиц, вышла замуж за поручика гвардейского Семеновского полка Михно, который умер от ран в 1914 году, оставив вдову с ребенком. Она сама пошла в гусары, не раз бывала в разведке. В 1917 году сколотила партизанский отряд в Пензенской губернии и дралась с большевиками. Вышла замуж за ротмистра Захарченко. Он погиб под Каховкой. С третьим мужем, Георгием Николаевичем Радкевичем, получив документы на имя четы Шульц, она отправилась в Россию. При переходе границы их проводник был убит пограничниками. Они добрались до Москвы и явились на квартиру к казначею «Треста» Стауницу, жившему на Маросейке.
Стауниц-Опперпут жил широко. Он был крупным валютчиком, покупал и продавал мануфактуру. Ему предъявили кусочек полотна с подписью генерала Кутепова. Стауниц забраковал затрапезную одежду четы, одел их роскошно (был уже нэп), свел с Якушевым. Их поместили на подмосковной даче и даже хотели устроить в ГПУ, в отдел по борьбе с контрабандой.
На дачу к Шульцам (о ней еще будет речь) ездил некий Антон Антонович, член МОЦР, чекист, а в прошлом — бывший служащий судебного ведомства Сергей Владимирович Дорожинский. Бывал там и Якушев.
Вскоре он вместе с Марией Владиславовной выехали в Париж. Встречались с Кутеповым, с великим князем Николаем Николаевичем. «Трест» принимался за чистую монету. А. П. Кутепов даже провожал их на вокзале.
По возвращении чета Шульц поселилась в Ленинграде. Через «окно» они часто переходили границу. Через это же «окно» проник в Россию, поверивший Шульцам, английский разведчик Сидней Рейли. Здесь его арестовали и пристрелили. Попался Савинков…
Мария Владиславовна Захарченко была встревожена. Она писала Якушеву: «У меня в сознании образовался какой-то провал. У меня неотступное чувство, что Рейли предала и убила лично я… Я была ответственна за «окно».
И все-таки Василий Витальевич Шульгин решил воспользоваться услугами «Треста» и отправиться в Россию на поиски сына. Для этого он обратился к генералу Климовичу, которому подозрительный Врангель передоверял общение с «Трестом»…
В 1924 году В. В. Шульгин приехал в Белград.
Королевство сербов, хорватов и словенцев приютило многих его родные и знакомых. Здесь жила с отцом-генералом в Белграде, на улице Таковска, 42, Мария Димитриевна, не сопровождавшая Василия Витальевича в Париж. В. В. погостил у них недолго Снять квартиру в Белграде ему было не по карману, и он поселился с Марией Димитриевной в Сремских Карловцах, куда ему писали по адресу: куча брой (дом номер) 765.
Отец Марди, генерал Димитрий Михайлович Седельников, был по образоЭанию инженер и служил в техническом отделе Военного и морского министерства государства южных славян. В письме к Екатерине Григорьевне он писал, как «Кутепыча» (Кутепова) проводили во Францию из Белграда и как он озадачил генерала фразой: «Не я с вами, а вы со мной вернетесь в Россию». И еще он сообщал, что «Василий Витальевич и Муся (Мария Димитриевна) проживают недалеко от нас, изредка мы собираемся и интересно проводим время, музицируем и поем».
21 сентября (8-го по старому стилю) Василий Витальевич с Марией Димитриевной сочетались церковным браком в Новом Саде, большом городе, чуть выше Сремских Карловец по Дунаю. Но чтобы это свершилось, Шульгину пришлось обратиться с прошением к митрополиту Евлогию о снятии семилетней епитимьи и разрешении вступить Р брак.
Ей было двадцать пять лет, ему — сорок семь.
— А если у нас будет ребеночек? — спросила она его неспроста. Он обрадовался. Но она уехала в Париж и сделала аборт.