Три товарища
Шрифт:
– Дело в том… – сказал он, – дело в том, что… в общем, я хочу другую машину, побольше… – Он оглянулся. – У вас тогда, кажется, был кадилляк?
Я сразу понял все. Смуглая особа, с которой он жил, доняла его.
– Да, кадилляк, – сказал я мечтательно. – Вот тогда-то вам и надо было хватать его. Роскошная была машина! Мы отдали ее за семь тысяч марок. Наполовину подарили!
– Ну уж и подарили…
– Подарили! – решительно повторил я и стал прикидывать, как действовать. – Я мог бы навести справки, – сказал я, – может быть, человек,
Я пошел в мастерскую и быстро рассказал о случившемся. Готтфрид подскочил:
– Ребята, где бы нам экстренно раздобыть старый кадилляк? – Об этом позабочусь я, а ты последи, чтобы булочник не сбежал, – сказал я.
– Идет! – Готтфрид исчез.
Я позвонил Блюменталю. Особых надежд на успех я не питал, но попробовать не мешало. Он был в конторе.
– Хотите продать свой кадилляк? – сразу спросил я. Блюменталь рассмеялся.
– У меня есть покупатель, – продолжал я. – Заплатит наличными.
– Заплатит наличными… – повторил Блюменталъ после недолгого раздумья. – В наше время эти слова звучат, как чистейшая поэзия.
– И я так думаю, – сказал я и вдруг почувствовал прилив бодрости. – Так как же, поговорим?
– Поговорить всегда можно, – ответил Блюмепталь.
– Хорошо. Когда я могу вас повидать?
– У меня найдется время сегодня днем. Скажем, в два часа, в моей конторе.
– Хорошо.
Я повесил трубку.
– Отто, – обратился я в довольно сильном возбуждении к Кестеру, – я этого никак не ожидал, но мне кажется, что наш кадилляк вернется!
Кестер отложил бумаги:
– Правда? Он хочет продать машину?
Я кивнул и посмотрел в окно. Ленц оживленно беседовал с булочником.
– Он ведет себя неправильно, – забеспокоился я. – Говорит слишком много. Булочник – это целая гора недоверия; его надо убеждать молчанием. Пойду и сменю Готтфрида.
Кестер рассмеялся:
– Ни пуху ни пера, Робби.
Я подмигнул ему и вышел. Но я не поверил своим ушам, – Готтфрид и не думал петь преждевременные дифирамбы кадилляку, он с энтузиазмом рассказывал булочнику, как южноамериканские индейцы выпекают хлеб из кукурузной муки. Я бросил ему взгляд, полный признательности, и обратился к булочнику:
– К сожалению, этот человек не хочет продавать…
– Так я и знал, – мгновенно выпалил Ленц, словно мы сговорились.
Я пожал плечами: – Жаль… Но я могу его понять…
Булочник стоял в нерешительности. Я посмотрел на Ленца.
– А ты не мог бы попытаться еще раз? – тут же спросил он.
– Да, конечно, – ответил я. – Мне все-таки удалось договориться с ним о встрече сегодня после обеда. Как мне найти вас потом? – спросил я булочника.
– В четыре часа я опять буду в вашем районе. Вот и наведаюсь…
– Хорошо, тогда я уже буду знать все. Надеюсь, дело все-таки выгорит.
Булочник кивнул. Затем он сел в свой форд и отчалил.
– Ты что, совсем обалдел? – вскипел Ленп, когда машина завернула за угол: – Я должен был задерживать этого типа чуть ли не насильно, а ты отпускаешь его ни с того ни с сего!
– Логика и психология, мой добрый Готтфрид! – возразил я и похлопал его по плечу, – Этого ты еще не понимаешь как следует…
Он стряхнул мою руку.
– Психология… – заявил он пренебрежительно. – Удачный случай – вот лучшая психология! И такой случай ты упустил! Булочник никогда больше не вернется…
– В четыре часа он будет здесь.
Готтфрид с сожалением посмотрел на меня.
– Пари? – спросил он.
– Давай, – сказал я, – но ты влипнешь. Я его знаю лучше, чем ты! Он любит залетать на огонек несколько раз: Кроме того, не могу же я ему продать вещь, которую мы сами еще не имеем.
– Господи боже мой! И это все, что ты можешь сказать, детка! – воскликнул Готтфрид, качая головой. – Ничего из тебя в этой жизни не выйдет. Ведь у нас только начинаются настоящие дела! Пойдем, я бесплатно прочту тебе лекцию о современной экономической жизни…
Днем я пошел к Блюменталю. По пути я сравнивал себя с молодым козленком, которому надо навестить старого волка. Солнце жгло асфальт, и с каждым шагом мне все меньше хотелось, чтобы Блюменталь зажарил меня на вертеле. Так или иначе, лучше всего было действовать быстро.
– Господин Блюменталь, – торопливо проговорил я, едва переступив порог кабинета и не дав ему опомниться, – я пришел к вам с приличным предложением. Вы заплатили за кадилляк пять тысяч пятьсот марок. Предлагаю вам шесть, но при условии, что действительно продам его. Это должно решиться сегодня вечером.
Блюменталь восседал за письменным столом и ел яблоко. Теперь он перестал жевать и внимательно посмотрел на меня.
– Ладно, – просопел он через несколько секунд, снова принимаясь за яблоко.
Я подождал, пока он бросил огрызок в бумажную корзину.
Когда он это сделал, я спросил:
– Так, значит, вы согласны?
– Минуточку! – Он достал из ящика письменного стола другое яблоко и с треском надкусил его. – Дать вам тоже?
– Благодарю, сейчас не надо.
– Ешьте побольше яблок, господин Локамп! Яблоки продлевают жизнь! Несколько яблок в день – и вам никогда не нужен врач!
– Даже если я сломаю руку?
Он ухмыльнулся, выбросил второй огрызок и встал:
– А вы не ломайте руки!
– Практический совет, – сказал я и подумал, что же будет дальше. Этот яблочный разговор показался мне слишком подозрительным.
Блюменталь достал ящик с сигаретами и предложил мне закурить. Это были уже знакомые мне «Коронас».
– Они тоже продлевают жизнь? – спросил я.
– Нет, они укорачивают ее. Потом это уравновешивается яблоками. – Он выпустил клуб дыма и посмотрел па меня снизу, откинув голову, словно задумчивая птица. – Надо все уравновешивать, – вот в чем весь секрет жизни…