Три загадки Арктики
Шрифт:
19 марта. «Вечером остановились на льду, до берега не могли доехать…»
20 марта. «… Земля видна, поехали к земле, выехали в 10 часов к земле, т. е. к острову Большевик, подъехали в 13 часов».
Из дневника ясно, что пролив Шокальского, который разделяет острова Октябрьской Революции и Большевик, путешественники пересекли от мыса Свердлова до точки на острове Большевик, лежащей чуть к северу от мыса Обрывистый.
Запись того же дня: «…после чая по берегу поехали на юг и глазам своим еще не сразу поверил, что вы скажете, олений помет и не очень давний. Остановился и показал Ушакову. Собаки чего-то на гору нюхались. (Видимо, имеется в виду гора Герасимова, расположенная от мыса Обрывистый на юго-восток. – Авторы.) Свалили воза и поехали искать оленей туда, где дух брали собаки, но потом я увидел совсем позади 3-х оленей… ехали еще вдогонку и проехали по следу км 10. Олени куда-то скрылись в тумане, но зато нам дадена тут другая награда, совсем неожиданно, где остановились, тут, как нарочно, медведь лежит на косогоре, и не знаем то ли берлога, то ли как».
Из текста не ясно, в какую сторону велось преследование оленей. Однако важно ли это?
Чтобы консервные банки, брошенные Ушаковым и Журавлевым, могли с водой глетчера попасть на берег залива Ахматова, люди как минимум должны были бы подняться на центральную часть ледника Семенова-Тянь-Шаньского, на высоту 660 метров. При этом по внутренним районам острова им пришлось бы проехать не менее 50 километров, а потом вернуться обратно. Такую экскурсию на собачьей упряжке в течение одного дня проделать невозможно. Между тем на следующий день, 21 марта, Журавлев пишет:
«Сегодня у нас все и вся из продуктов подошло к концу. Есть керосин, мясо медвежье и соль, а больше все, все! Как, например, галеты, чай, сахар, табак, молоко, прочая, прочая… В 8 уже поехали, решили под горой проехать на восточную сторону до перевала, чтобы местность посмотреть и не попадет ли еще берлога. Отъехали 4–5 км, вдруг следы медведицы и опять с двумя аргонавтами. Спускается в море, перешла только что перед нами, часа за 2–3 или даже того меньше. Конечно, мы сразу повернули по следу и, проехавши 6 км, догнали, спустили собак… подошел поближе и счеты свелись сразу… разделали медведицу… потом приклали все на сани и поехали уже там, где вчера брошен пеммикан… Пеммикан так и оставили, а мясо, чтоб сохранилось до весны, отвезли в море на 2 км и повесили с высокого тороса… к ночи уехали в пролив возле берега км 12–15. Завтра надо будет ехать к базе».
22 марта путники были на острове Октябрьской Революции, на мысе Свердлова.
Итак, никаких следов Г. А. Ушакова, Н. Н. Урванцева, С. П. Журавлева в заливе Ахматова быть не может. Но в архипелаге в тридцатых годах работали еще две экспедиции, участники которых тоже побывали совсем неподалеку от залива Ахматова. Быть может, «лагерь неизвестного морехода» – это их след?
На мысе Песчаный – северной точке острова Большевик вкопан в землю полутораметровый столб. На табличке надпись: «Астрономический пункт. Таймырская гидрографическая экспедиция. 1932 год». Знак поставили люди с «Таймыра» – ледокольного парохода, который впервые прошел пролив Шокальского. Но куда потом пошел «Таймыр»? Побывал ли он в заливе Ахматова? Нет, от мыса Песчаный судно вернулось в пролив.
1935 год. Пишется новая, малоизвестная, но удивительная страница истории советского Севера.
Нельзя без волнения, без восхищения читать небольшую книгу «Гидрология со льда» (М., 1939 г.), которая вышла в серии «Стахановцы Арктики». Автор ее – Борис Иванович Данилов.
Молодой человек окончил Ленинградский университет в 1933 году. Как и тысячи сверстников, он рвался в Арктику. Мечта сбылась: он попал на край земли – мыс Челюскин, на полярную станцию, которой шел второй год. Наверное, на Севере, как нигде, людям помогает опыт. Знания и техника нужны, это само собой, но успех в большой степени зависит от опыта. Он необходим, чтобы применить знания и использовать технику, чтобы защитить себя и товарищей от стихии, чтобы сберечь силы или потратить их все в нужный момент.
Опыта не было. Но был сильный дух. Был тот великий энтузиазм, который в огромной степени определил блистательные победы советских людей в Арктике.
Выпускнику университета Б. И. Данилову предстояло возглавить гидрологические наблюдения в проливе Вилькицкого: летом производить их с маленького бота, а зимой со льда.
Сперва существовали надежды, но вряд ли они могли сбыться в полной мере. Подумайте, как это с бота в проливе Вилькицкого брать, к примеру, суточные станции. Ведь суденышко нужно поставить на якорь. Глубины здесь до 200–250 метров, льдины ходят в тысячу раз тяжелее бота… Вместо мореходного бота полярники получили небольшой катер с еловым корпусом и ходом 3,5 узла. Потом было соприкосновение с Арктикой.
Шла разгрузка судна. Лавируя между льдинами, катер буксировал кунгасы с грузом. Ему срезало винт. Срывалось строительство жилого дома, и тогда штат станции сократили вдвое – до 12 человек, а в гидрологической группе остался один – старший гидролог Борис Данилов.
В распоряжении полярников был собачий транспорт, но весьма никудышный: 20 архангельских дворняжек, 3–4 хорошие собаки и передовики упряжек североземельской экспедиции Г. А. Ушакова – Колыма и Тускуб. Старожилы, однако, как пишет гидролог, страдали пороком сердца, одышкой и в пути быстро уставали.
Впрочем, гидрологические работы не были сорваны, состоялись, и это, разумеется, главное.
К 1935 году «полярка» на мысе Челюскин преобразилась. Жили и работали теперь тут 52 человека, стояли теплые домики, в отдельных комнатах были устроены научные лаборатории. На станцию прибыл второй гидролог Ю. М. Барташевич.
Наблюдения снова должны были проводиться в проливе Вилькицкого, но на станции имелся хороший транспорт (три самолета, два вездехода и собачьи упряжки), и это, по мнению людей, позволяло сделать многое сверх плана.
«Полярной ночью, – пишет Данилов, – мы с напряженным вниманием слушали передачи о стахановском движении, о том, как советские люди, используя высокую технику, дают небывалую производительность труда, во много раз перевыполняя задания… Было решено: кроме исследований пролива Вилькицкого провести работу в проливе Шокальского».
На острове Октябрьской Революции, на берегу пролива Шокальского, работала в то время еще одна полярная станция – «Мыс Оловянный», в состав которой входили Э. Т. Кренкель, Б. А. Кремер, А. А. Голубев и Н. Г. Мехреньгин. С нетерпением они ждали гостей «с юга».
В эфире полярники двух станций устраивали производственные совещания – обсуждали возникающие трудности. На мысе Челюскин, например, не хватало корма для собак, и «северяне» решили пожертвовать своим небольшим запасом медвежьего мяса.
26 февраля известный полярный ас М. Я. Линдель переправил начальника группы Данилова с научным оборудованием и походным снаряжением через два пролива и один остров. 4 марта коллектив полярной станции «Мыс Оловянный» и «откомандированный» Б. И. Данилов начали гидрологические исследования в проливе Шокальского: ежечасные наблюдения над течениями, измерение колебаний уровня моря и т. д. 9 марта вторым рейсом па мыс Оловянный прибыли Ю. М. Барташевич и Ф. А. Николаев. «Нарты, привязанные к шасси, придавали нашему самолету сугубо арктический вид», – пишет Б. И. Данилов.