Три жизни Тани
Шрифт:
«Я вернула себе человеческий облик! Благодаря ему. Как я могла усомниться в его благородстве?! Опять инстинкты голову вскружили, не иначе. Удобно быть полусобакой -можно все грехи списать на инстинкты. Какой же Горд красивый в лунном свете! Он всегда красивый, но посеребренный лунными лучами, покрытый жемчужными капельками воды он просто неотразим! О, а когда вот так улыбается, то сердце может и не выдержать, чтобы ни обещали врачи!»
– Ты кому рассказал, как именно пугать меня собираешься?
– тихо спросила Таня.
– Никому. То, что буду пугать, мои люди
«Амели наверняка догадалась о твоей задумке», - заподозрила Таня, но ей не хотелось портить момент воспоминаниями о шикарной блондинке.
– Как я выгляжу? Я не такая, как раньше, да?
– робко спросила она. Дождаться зеркала не было сил, хотелось узнать о себе хоть что-то сразу. Хоть главное она уже знала: это тело не было парализовано. Аспект внешней привлекательности был далеко не столь существенен!
– А какая ты была раньше?
– с искренним интересом спросил Гордеон, ласково дотрагиваясь до её лица, обводя его по контуру кончиком пальца. Он коснулся её мокрых волос, отбрасывая их за спину, и Таня ощутила, что волосы у неё теперь длинные, как были давно, до аварии.
– Волосы тонкие, но густые. Они всё время путались, а цвет у них был русый. Это такой светло-коричневый цвет с оттенком серого. Лицо было обычное, овальной формы, с высоким лбом и прямым носом, глаза серые, - вспоминала она.
– Отныне твои волосы ожидаемо рыжие, а глаза - жёлтые. В оттенках не разбираюсь, лучше с Амели их обсуди, а лицо у тебя... красивое, - затруднился с подробным описанием Гордеон.
«Красивое - это хорошо, - улыбнулась Таня.
– Хорошо, что для него оно выглядит красивым».
Глава 40, об исполнении мечтаний и проблемах рыцарей, спасающих принцесс.
Звёздное небо, лунная ночь, любимый мужчина рядом и исполнение заветной мечты - что еще надо для счастья? Не верилось, что она снова в человеческом теле, это было волшебное чудо! Она снова стоит на ногах, а не лапах, может говорить, а не только рычать и лаять. Она человек и это прекрасное, восхитительное, лучшее из всех состояний! Чудесное превращение стоило всех её мучений в клетке, всех её страхов!
Счастье и кипящий восторг переполнили Таню. Ей хотелось обнять и расцеловать весь мир, особенно того, кто подарил ей это чудо преображения, но пришлось ограничиться ласковой улыбкой: Гордеон не дал обнять его, перехватив Танины руки и прошептав:
– Успокойся, всё так, как и должно быть.
Точно, как должно? Таня осторожно ощупала своё лицо, словно оно могло рассыпаться на части или превратиться в собачью морду от неловкого движения. Ничего необычного не нащупала: два глаза, нос, рот, брови - всё, как у людей. Ростом она и в этом теле не вышла: её макушка находилась на уровне подбородка Горда, так что даже с учётом его высокого роста она явно не была великаншей.
– А как обратно в собаку перекинуться?
– спросила она.
– Просто захотеть, - пожал широкими плечами Гордеон, стряхивая капли
– Попробуешь прямо сейчас?
Таня залюбовалась его чёткими движениями, игрой мускулов, резкими линиями лица и не сразу ответила:
– В воде неудобно, и пока хочется побыть человеком. Такие позабытые ощущения.
– Наслаждайся, - улыбнулся Гордеон, - но предупреждаю: я запрещаю тебе оборачиваться собакой на корабле в присутствии свидетелей. За закрытыми дверьми каюты - сколько угодно, под чужим взглядом - ни в коем случае.
– Почему?
– удивилась Таня.
– Плохо, если до Набарра дойдут сведения о том, что проданная им собака оказалась оборотнем: он тогда начнёт заметать следы и новым жертвам не поздоровится, - получила она исчерпывающий ответ, заставивший её содрогнуться, а Гордеон заговорил о другом: -Предлагаю отправиться к моим родителям и попробовать фирменный мамин пирог. Он и в собачьем теле неплох на вкус, но в человеческом просто великолепен: фарш из трёх видов мяса, хрустящая корочка, ароматные специи...
Таня сглотнула, ощутив вдруг зверский голод.
– Заканчивай рекламную паузу, пошли на дегустацию, - попросила она, и Гордеон со смехом потянул её на берег.
Сделав пару шагов в воде, Таня сообразила, что одета она в чём мать родила, ахнула и остановилась:
– Мы так пойдём к твоим родителям?!
– Как - так? А, твоя повышенная стеснительность не исчезла при обороте?
– Почему повышенная? У вас что, принято расхаживать без одежды?
– Для оборотней нормально ходить обнаженными на своей территории. Я не могу сказать, что прогулка нагишом по центру города является у нас нормой, но на своей территории оборотни часто не затрудняются ношением одежды.
– Твои родители встретили нас одетыми, - напомнила Таня.
– Уверен, они оделись за минуту до нашего приземления. Одежда мешает при обороте и рвётся при переходе во вторую ипостась, так зачем сковывать себя ею, когда в том нет необходимости? Я отдам тебе свою рубашку, когда мы дойдём до моей одежды. Я бы и штаны отдал, но ты в них запутаешься, Т-таньйа.
– Кто?!
– Т-таньйа. Ты сказала, что тебя так зовут.
– Без удвоенного звука вначале и мягче в конце, - поправила Таня, несколько раз повторив своё имя.
– Полное имя - Татьяна.
Повторяя про себя «в Багдаде всё спокойно» и запрещая себе сутулиться и прикрываться, Таня шла, держась за руку Гордеона. Она бы с радостью пошла за ним, но идти самостоятельно было сложно: она ощущала себя так, словно встала на ходули. Ей приходилось размахивать руками, чтобы удерживать равновесие, вестибулярный аппарат бил тревогу и отказывался перестраиваться на прежний лад, и очень сильно не хватало хвоста. Однако то были мелочи.
«Двигаться - это прекрасно! Хоть спотыкаясь, но двигаться!» - переполнял Таню фанатичный восторг от каждого жеста. Пусть неуклюжего, но человеческого! Пусть пока незнакомого тела, но послушного воле разума, откликающегося на каждое её желание! Не превратившегося в тюрьму самого строгого режима.