Три жизни
Шрифт:
Теперь Меланкта редко виделась с Джейн Харден. Джейн это не слишком нравилось, и иногда она обижала Меланкту, но вскоре на фоне ее пьянства все прочее стало уже не важным.
Меланкта была не такой человек, чтобы на самом деле забыть о своих чувствах к Джейн Харден. Меланкта всю свою жизнь была готова помочь Джейн выбраться из любой передряги, и даже позже, когда Джейн действительно перестала быть похожа на человека, Меланкта всегда делала все, что от нее зависит, чтобы ей помочь.
Но теперь Меланкта Херберт и сама была готова учить других. Теперь Меланкта могла делать все, что ей только захочется. Теперь Меланкта знала, чего хотят люди.
Меланкта поняла, как девушка может задержаться еще на чуть-чуть; она поняла,
И Меланкта опять начала гулять по городу. Только теперь все стало иначе. Она совсем перестала общаться с людьми простыми и грубыми, и ей уже не слишком хотелось знакомиться с белыми людьми из самых высших, с ее точки зрения, классов. Теперь Меланкте хотелось чего-то настоящего, взаправду, чего-то, что тронет ее до самой глубины души, чего-то, что дополна ее наполнит той жизненной мудростью, которая отныне жила в глубине ее души и к которой она стремилась столь страстно; по-настоящему и дополна ее наполнит.
Где только не гуляла Меланкта в те дни. Только теперь она всегда была одна. Теперь Меланкте не нужна была помощь, чтобы понять, что к чему, или остаться на подольше, или, если ей того захочется, уйти. Меланкта перепробовала множество мужчин в те дни, пока не нашла того, что ей нужно. Гуляла она почти целый год, а потом ей встретился молодой мулат. Он был доктор, и только-только открыл врачебную практику. В будущем он вполне мог стать преуспевающим человеком, но Меланкту заботило не это. Он показался ей добрым, и сильным, и милым, и очень умным, а Меланкта всю свою жизнь любила добрых и рассудительных людей и тянулась к ним, и еще поначалу он совсем не поверил в Меланкту. Он держался настороженно и не понимал, что нужно Меланкте. А Меланкте он был очень нужен, все сильнее и сильнее. Потом они начали привыкать друг к другу. И между ними как будто сразу как вспыхнуло. Он был настолько нужен Меланкте, что она совсем перестала гулять по городу. И вся отдалась этому новому для нее чувству.
Меланкта Херберт теперь осталась совсем одна, во всем Бриджпойнте. Она жила то у одной цветной женщины, то у другой, и иногда немножко шила, а иногда преподавала несколько дней в школе для цветных, если заболеет учительница. Дома своего у Меланкты не было, и работы постоянной тоже. Жизнь для Меланкты еще только начиналась. Она была молодая, но уже успела разобраться, что к чему в этой жизни, а еще она была изящная, и бледно-желтая, и очень милая, и всегда готова что-нибудь сделать для других людей, и иногда немного загадочная, но от этого люди только сильнее верили в нее.
За тот год, что прошел у нее до встречи с Джеффом Кэмпбеллом, Меланкта перепробовала множество самых разных мужчин, но никто из них не сумел затронуть в ее душе чувствительные струны. Она встречалась с ними, она подолгу с ними бывала, она уходила от них, она думала, что, может, в следующий раз получится праздник, но получалось всегда одно и то же, и никто из них так и не смог затронуть в ее душе чувствительные струны. Теперь она могла делать все, чего ей только захочется, теперь она знала, чего хотят люди, но только праздника никакого для нее во всем этом не было. Учиться с этими мужчинами ей было нечему, и она об этом знала. Ей хотелось найти человека, с которым ей будет чему учиться и который затронет в ее душе чувствительные струны, и вот теперь она поняла, что нашла его и все у нее получилось, даже прежде, чем что-то начало получаться с самим этим мужчиной.
В этот год «мис» Херберт, как называли ее соседи, Меланктина бледно-желтая мать, заболела, и очень серьезно, и в этот же год померла.
Меланктин отец за этот год не часто наведывался в тот дом, где жили его жена и дочь. Меланкта вообще не была уверена, что ее отец по-прежнему живет здесь, в Бриджпойнте. Теперь о матери заботилась сама Меланкта, и была сама доброта. Меланкта всегда была сама доброта, если кто-то попадал в беду.
Меланкта хорошо заботилась о матери. Она делала все, что в женских силах, и ухаживала, и успокаивала, и помогала своей бледно-желтой матери во всем, и трудилась каждый день не покладая рук, чтобы только ей было хоть немного лучше, чтобы умерла она с миром. Но теплее за этот год Меланкта к матери все равно относиться не стала, а матери вообще никогда особого дела не было до этой девчонки, которая с самого рождения вела себя из рук вон, и язычок у нее тоже был тот еще.
Меланкта делала все, что в женских силах, а потом, наконец, мать умерла, и Меланкта ее схоронила. От отца так и не было никаких известий, и за всю свою последующую жизнь Меланкта так его и не увидела, и не узнала, где он и что с ним.
А заботиться о больной матери Меланкте до самого конца помогал этот самый молодой доктор, Джефферсон Кэмпбелл. Джефферсон Кемпбелл и раньше знал про Меланкту, но никогда она ему особо не нравилась, и вообще он не верил, что из нее выйдет что-нибудь путное. А еще до него доходили слухи о том, как и с кем она шатается по городу. И еще он был наслышан о Джейн Харден, и был совершенно уверен в том, что Меланкта Херберт, которая ходит у нее в подружках, добром не кончит.
Доктор Джефферсон Кэмпбелл был серьезный, честный, добрый и веселый молодой доктор. Ему нравилось заботиться о людях, и особенно о своих, цветных. Ему, Джеффу Кэмпбеллу, жизнь всегда казалась легкой, и людям нравилось, когда он был с ними рядом. Он был такой симпатичный и славный, и такой честный, и такой веселый. Он пел, когда бывал счастлив, и смеялся тем самозабвенным смехом, каким смеются негры, во весь рот и голос, как солнышко просияло.
Джефф Кэмпбелл ни разу за всю свою жизнь по-настоящему не попадал в беду. Отец у Джефферсона был славный, добрый, верующий человек. Он был очень спокойный, очень умный, преисполненный чувства собственного достоинства, седоголовый человек со светло-коричневой кожей. Он много лет проработал в семействе Кэмпбеллов старшим лакеем, а до него и отец его, и мать, тоже работали в этой семье, как вольнонаемные слуги.
Отец и мать у Джефферсона Кэмпбелла были, естественно, женаты по-настоящему. Мать у Джефферсона была славная, маленькая, милая женщина со светло-коричневой кожей, которая уважала своего доброго мужа и во всем его слушалась, а уж в единственном своем сыне, таком хорошем, и честном, и веселом, и такой уж он трудяга, и самый настоящий доктор, она и вовсе души не чаяла, восхищалась им и чуть не боготворила.
Джеффа Кэмпбелла воспитали в строгой христианской вере, но религия сама по себе Джеффа никогда особо не интересовала. Джефферсон был очень славный. Он любил свою семью и никогда не доставлял отцу и матери неприятностей, и делал все, что от него требовалось и что могло доставить им удовольствие, но по-настоящему он был влюблен разве что в науку, и в разные там эксперименты, и чтобы узнавать все новое и новое, и с самого детства хотел стать доктором, и еще его всегда интересовала жизнь простых цветных людей.
Семейство Кэмпбеллов всегда относилось к нему очень хорошо и помогало во всех начинаниях. Джефферсон учился изо всех сил, ходил в колледж для цветных, а потом выучился на доктора.
Практику он открыл не то два, не то три года тому назад. Людям нравился Джефф Кэмпбелл, он был такой сильный, и добрый, и жизнерадостный, и всегда с пониманием, и смеялся так заразительно, и всегда был готов прийти на помощь простому цветному человеку.
Доктор Джефф Кэмпбелл все-все знал про Джейн Харден. Когда ей приходилось совсем туго, он даже о ней заботился. Знал он и про Меланкту, хотя ни разу с ней не виделся до тех пор, пока у нее не заболела мать. То, как Меланкта живет, ему не нравилось, и он не верил, что из нее когда-либо выйдет что-нибудь путное.