Три зимовки во льдах Арктики
Шрифт:
Так возникает решение, которое на первый взгляд кажется рискованным и даже немного бесшабашным: оставить фабрику, уплатить все заработанные деньги за железнодорожный билет Ленинград-Владивосток, а там. Там будет видно, что делать дальше!
Я держу в руках бумажку, на которую возлагал все надежды в памятный день 30 июня 1929 года, когда налегке покидал Ленинград:
«В комсомольскую организацию Владивостока.
Райком ВЛКСМ Mocково-Hapвского района ходатайствует о содействии тов. Бадигину К. С. в поступлении в Севторгфлот.. Тов. Бадигин в комсомоле с 1927 года. За время пребывания в коллективе фабрики «Красный водник» принимал
...Далека дорога до Владивостока. Неважно чувствуешь себя, если в твоем бумажнике нет больше ни гроша, а едешь ты в город, где нет ни одного родственника и ни одного знакомого. Но вот в порту находятся добрые люди, которые дают тебе ночлег в кубрике какого-то катера, а наутро в горкоме комсомола происходит достопримечательный разговор с инструктором по водному транспорту.
– Зачем вы сюда приехали?
– строго спрашивает инструктор, вертя в руках бумажку из Московско-Нарвского райкома и критически оглядывая незнакомого долговязого юношу.
– Чтобы стать моряком Тихоокеанского флота.
– Вы плавали?
– Пока нет. Но буду...
– У вас есть деньги?
– Пока нет. Но будут...
– Где вы остановились?
– Пока нигде. Но...
– На что же, черт побери, вы рассчитывали?
– со стоном восклицает инструктор, морщась словно от зубной боли: ему, очевидно, порядком надоело возиться с романтиками, мечтающими о карьере моряка.
– Послушайте, как вас... Бадигин! Поймите, что плавать на корабле совсем не такое простое занятие. На ваше счастье сегодня нам звонили из пароходства: им нужны люди на «Индигирку». Но если вас спишут оттуда как беспомощного человека, мы вам больше ничем помочь не сможем...
Но последние слова можно пропустить мимо ушей: самое главное - это то, что на «Индигирку» нужны люди. А в порту говорили, что «Индигирка» готовится в рейс. И какой рейс! Владивосток - Хакодате - Петропавловск на Камчатке. Значит... значит, это будет настоящее морское крещение...
И вот старая, заслуженная «Индигирка» уходит в море. Построенная в прошлом веке для перевозки чая с Цейлона в Лондон, она еще сохранила следы былого изящества. Стройные узкие обводы, выдвинутый вперед бушприт, наклоненная труба, матовые силуэты страшных драконов на стеклах окон в кают-компании, - настоящий двойник тех пакетботов, на которых герои Жюля Верна совершали свое рекордное путешествие вокруг света в 80 дней.
А дальше... О том, что было дальше, рассказывает вот эта истрепанная книжечка, в которую десять с половиной лет назад вклеена фотография молодого матроса в тельняшке и кожанке:
«Мореходная книжка № 2377/30475. Выдана из управления Владивостокского порта СССР 17 ноября 1929 года. Время рождения... 1910 год. Морское звание или специальное... матрос 2-го класса. Практический стаж... 5 месяцев...»
Дальше идет перечисление судов и должностей, - летопись плаваний, событий и встреч, служащих школой практического к политического воспитания каждого молодого моряка.
* * *
Вот краткая запись:
«Пароход «Симферополь», штурман-практикант; малое 1 сентября 1930 года - 26 октября 1930 года».
Глаз стороннего человека скользит мимо этой пометки в мореходной книжке. А сколько воспоминаний вызовет она у тех, кому пришлось принять участие в этом рейсе!
Поздняя дальневосточная осень. Старенький пароход «Симферополь» завершает последний рейс Владивосток - восточный берег Сахалина. Пока еще этот пустынный берег слабо приспособлен для нужд навигации - на сотни километров ни одного маяка, ни одного знака для судоводителей. Малоисследованные течения, предательские, изменчивые песчаные косы, запутанные петли фарватера крайне затрудняют мореплавание. И вот глухой ночью, когда все вокруг окутано непроницаемым мраком, «Симферополь» с баржей на буксире натыкается на мель.
Все попытки сняться с мели ни к чему не приводят, - зыбучий песок цепко держит попавшее в ловушку судно. В это время с моря приходит зыбь; одна за другой на беспомощный пароход обрушиваются горы воды, - это отзвуки одного из тех штормов, которые время от времени выворачивают наизнанку Тихий океан.
Положение становится серьезным. На пароходе - сотни пассажиров, возвращающихся на материк. Среди них много женщин, детей. Трюмы переполнены грузами. Палубы завалены какими-то ящиками, бочками, тюками, среди которых трудно пробираться. Ветхий перегруженный пароход трещит по всем швам. Уже через несколько часов этой сумасшедшей качки он приходит в самое жалкое состояние, какое только можно представить: котлы сдвинуты с места, паропроводы оборваны, листы обшивки разошлись и пропускают воду, свет погас. Среди пассажиров начинается паника. Радиостанция уже послала в эфир многозначительный сигнал - SOS!
В ответ приходят однообразные телеграммы, способные убить всякую надежду на спасение:
«Слышу. Иду на помощь. Буду возле вас через шесть суток...» «Слышу. Иду на помощь. Буду через пять суток...» «Слышу. Держитесь. Подойду через шесть суток...»
Пустынные в это время года дальневосточные моря почти не посещались кораблями. И только один японский пароход случился поблизости. Когда на горизонте показался его дымок, все вздохнули с облегчением. Но японский пароход остановился в нескольких милях от «Симферополя», и оттуда передали дипломатическую телеграмму:
«Пришлите представителя для переговоров...»
К чему в такую трудную минуту начинать переговоры? Не лучше ли подойти поближе и начать спасение людей? Разгадка проста. У хозяев парохода отсутствовало всякое желание ввязываться в эту историю, но соблюсти формальности было необходимо: если бы наш представитель не смог добраться до них, они сочли бы себя свободными от обязательств, налагаемых на них международным правом.
Иезуитский расчет! Но мы не могли отказаться от помощи без борьбы, - на подошедший пароход смотрели с надеждой сотни женщин и детей, пассажиров «Симферополя». И капитан отдал приказ: спустить на воду бот.
Люди под командой второго помощника заранее уселись по местам, и матросы начали травить тали. Внезапно на бот обрушилась целая гора воды, носовая таль лопнула, и бот повис кормой кверху. Люди, как горох, посыпались в бушующую ледяную бездну. Второй помощник при этом повредил себе руку. Пока спасали тонущих моряков, капитан «Симферополя», хладнокровный и волевой моряк, скомандовал:
– Второй бот на воду! Командует старший помощник...
На этот раз морякам удалось благополучно опуститься на воду. Но тут же бот подхватило огромным водяным валом, с бешеной скоростью понесло на бурун, кипевший на мели, потом швырнуло обратно к кораблю, снова отбросило и опрокинуло. Тяжелый бот накрыл людей.