Трибунал для судьи

Денисов Вячеслав Юрьевич

– Кобеля, – ответил Пермяков и легко подтянулся на руках. Еще мгновение, и он, скользнув ужом по перилам, опустился под балконное окно.

Мои руки охватил легкий тремор. Адреналин волной вошел во все артерии. Сейчас бы затянуться сигаретой… Но наверху в одном свитере на снегу лежал Пермяков. Мужик, испугавшийся не менее нас, сразу вынес по нашей просьбе маленькую фомку и гвоздодер.

– Больше ничего нет, мужики, – извинился он.

Хватит и этого. Трехмиллиметровая дверь – не броня. Главное, отвлечь их внимание от балкона и быстро выломать замок. Я плохо представлял,

как это можно будет сделать быстро, но почему-то мыслями я был уже в квартире. Пащенко говорил, что из подъезда «сталинского» дома выбежали шесть человек. Плюс Виолетта. Минус двое в «Мерседесе». Итого – в квартире сейчас минимум пятеро, включая Виолетту, Ступицына и Гурона.

Мы разделись все у того же мужика.

– Вызывай милицию. – Пащенко подтолкнул его к телефону.

Фомка и гвоздодер вгрызлись в дверь одновременно. Гораздо лучше здесь выглядел бы лом, но с таким же успехом можно было мечтать о пятидесяти граммах тротила. Мы остервенело выгибали металл из косяка, пытаясь обнажить замок. Как только покажется ригель – дело сделано. Ни один замок не выдержит такой нагрузки.

Внутри началось сумасшедшее движение. Сейчас главное для Гурова – не убить Виолетту, а избавиться от нее. Но для этого и рисковал три минуты назад Пермяков!

Когда я услышал два глухих одиночных выстрела, я понял, что прав. Стрелял Пермяков, что должен был он сделать лишь в одном случае. Если Штефаниц будет угрожать опасность. Его выстрелы потонули в автоматной очереди. В квартире послышался звон разбитого стекла и истерический женский визг.

Я проклинал эту дверь, что встала своими тремя миллиметрами между нами и квартирой. Пащенко было не до проклятий. Он уверенными движениями выламывал уже выгнутый наружу замок.

Последнее движение и…

Вторая дверь была открыта. Может, это и спасло наши жизни. В коридор выскочил какой-то бритый юноша и выбросил руки перед собой. Если бы он стрелял через деревянную дверь, то эти девятимиллиметровые пули из армейского кольта превратили бы нас в ничто. Но мы его видели, поэтому все произошло иначе. За моей спиной раздался хлопок «макарова», и отрока отбросило к стене. Размазывая по ней кровь, он рухнул на пол. Кажется, я становлюсь владельцем кольта…

Обстановка в зале, на балконе которого сидел Пермяков, напоминала Ливан. «Важняк» стрелял внутрь, высовывая руку, а ему отвечал автомат и несколько пистолетов. Четверо минус один – трое. Значит, стреляют Ступицын, Гуров и еще один их подельник. Где Виолетта?

Проскочив коридор и едва не поймав плечом очередную пулю Пермякова, я встал с другой стороны двери, ведущей в зал.

– Эй, уроды! – рявкнул Пащенко. – Я прокурор транспортной прокуратуры! Я хочу услышать звук упавших на пол трех металлических предметов!

В квартире воцарилась тишина. Глаза резал дым, и в ноздри вползал кислый запах сгоревшего пороха. Откуда дым? Значит, у одного из них не пистолет, а обрез охотничьего ружья с дымным порохом. Это хуже. Дробь – дура. Проскакивая перед этим коридор, я заметил, что

комната не представляет собой замкнутого пространства. В дальнем углу находилась дверь, значит, есть еще одна комната. Виолетта в ней?

– Струге, ты здесь? – услышал я знакомый голос.

– А как же… Ступицын, помнишь, я говорил тебе, что ты плохо закончишь?

– Я еще не закончил. Лучше подскажи, как быть с девкой и вашим мужиком на балконе!

– Слышь, начальники! – Этот хриплый бас я слышал, когда из меня пытались сделать дуршлаг в гараже Вити Гурова. – Хватит горячиться. Пока мусора не понаехали, давайте быстро обрешимся! Мы вам – девку, вы нам – коридор в подъезд! Если будете долго думать, я сейчас гранату на балкон брошу!

– Где немка? – спросил Пащенко. – Пусть ответит.

– Я здесь! – раздалось из соседней комнаты.

Нужно было срочно принимать решение. Им терять нечего. На балконе практически беззащитный Пермяков, который, по моим подсчетам, остался с одним или двумя патронами в магазине, а в комнате еще более не защищенная Штефаниц. Если со следователем им еще нужно будет повоевать, то девушку они лишат жизни, не задумываясь.

– Я хочу уйти отсюда! – раздался мужской визг. – Дайте мне уйти отсюда! Суки! Мля буду, не могу здесь больше!

– Гуров! – усмехнулся Пащенко. – А я и не знал, что у тебя в штате такие нервные педики!

– У меня в руке граната! Пожалей своего мусорка, прокурор! Если я за окном услышу сирену, он упадет вниз вместе с балконом! Отвечаю, мать твою!..

– Идите! – Я не раздумывал, уловив нотки истерики в голосе Гурона. – Только сначала пусть Виолетта выйдет к нам. Пятьдесят процентов гарантии за свободу. Меня больше девочка занимает, нежели Пермяков, сидящий на балконе…

Последнюю фразу я произнес как можно громче.

Девушку вытолкали из комнаты, и она с мокрым, перекошенным в ужасе лицом выбежала в коридор. Я дернул ее за руку, и она упала мне под ноги.

– В кухню, быстро!

– Ну?! – Гуров начинал терять терпение.

А нам нужна была еще хотя бы одна минута… Хоть – тридцать секунд!

– Гурон! – раздался крик Ступицына. – Они делают нас! Я еще не понимаю – как, но они нас делают!.. Мля, я понял!!! Бросай гранату! Только не на балкон! В Струге бросай, в коридор!!!

Если бы твой разум, Ступицын, да на благие дела… Ты умница, Ступицын. Может, именно поэтому, а не из-за череды случайностей, я никак не могу тебя поймать. Ты умен, но ты – сволочь.

Чугунная «Ф-1» ударилась о стену и, сколов кусок известки, упала на линолеум. Такой гранаты, у которой радиус разлета осколков двести метров, я не ожидал. Схватив за шиворот оцепеневшего Пащенко, я одним рывком затащил его в ванную. Граната лежала в коридоре, и я молил бога, чтобы в квартиру не успел вбежать Пермяков. Наверное, я единственный, кто в подобной ситуации мечтал о скорейшем разрыве…