Тридцать четыре холостяка или Дневники народной свахи
Шрифт:
— Скоро до града доедем, — к нам подъехал Светозар и показал рукой чуть правее от ровно идущей дороги.
Я присмотрелась и тихо ахнула. За деревьями виднелся огромный мост через широкую речку. Он чем-то напоминал спину черепахи. Дугообразный, с искусной мозаикой из зеленого и синего стекла.
— Перейдем мост, а там и до Краснограда рукой подать, — сказал богатырь.
— А как речка называется? — полюбопытствовала я.
— Мохлянка, — охотно ответил Светик.
— Ничего себе у вас здесь названия. Замухрынь, Мохлянка… —
— А еще у нас здесь белка есть, — сказал Любозар. — Ее Жадюня зовут.
— Обалдеть, — я вытерла рукой выступившие на глазах слезы.
Мы взошли на мост, и я отвлеклась от разговора.
Красиво-то как! Речка чистая-чистая, если вглядеться, то и дно увидеть можно. Рыбки время от времени подплывают к поверхности.
Мы перешли на другую сторону — тут я уже откровенно охала и ахала. Такой красоты я нигде не видела! Дома белокаменные, заборчики аккуратные, повсюду деревья растут…
— Светозар, — вывел меня из раздумий голос Любозара, — ты Аленушке нашей град покажешь? А мы с Черномором к царю поедем.
— Покажу, — тот кивнул. — А Берислава?
— Она с Черномором пойдет, — махнул рукой богатырь.
— Ох, не знает воевода на что подписывается… — забухтел Светик.
— Молчи уж, — шикнул Любозар. — Это не нам с тобой решать. Раз Черномор судьбу свою с девицей связать решил, то так тому и быть.
— Стражислав! — окликнул Светик богатыря, который Тимку вез. — Ты кошака с седла спусти, пускай на своих идет.
— Тебе надо, ты и иди, — зашипел котик.
— Так я и пойду, — хмыкнул богатырь Красноградский, — а вот ты, небось, как всегда, с рук Любозара не слезешь.
— Не-е-е, — протянул кот, который ученый, — не хочу в царские палаты. Я с вами к белке пойду.
Богатыри остановились у постоялого двора и оставили там лошадей. Меня ссадили с коня Любозара и передали в надежные руки Светика. Кот недовольно зашевелил усами, но возражать не стал. К нашей прогулке присоединились рыжеволосые богатыри Огнедар и Огнезар, Вышезор, темноволосый богатырь со смешными усиками и Лютобор, по моим наблюдениям, самый хмурый богатырь. Остальные разбрелись по граду, кто куда. Как мне поведал Светик, пошли порядок в граде проверять. А то я сначала подумала, что богатыри сюда просто на прогулку приехали. Ну, кроме Черномора, Бериславы и Любозара — эти направились во дворец к царю.
Мы прошли мимо аккуратных, стоящих в ряд домов и завернули в небольшой парк. Вокруг росли высокие ели, а посередине стоял миниатюрный теремок (не хрустальный, правда, но тоже ничего), в котором сидела белка. Она вертела в лапках золотую скорлупку и время от времени пробовала ее на зубок. В голове всплыли давно забытые мной строчки:
«Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет,
Да орешки всё грызет…».
Что-то не очень она на белку из сказки похожа — вялая какая-то. Я подошла поближе и заметила сидящего неподалеку старичка. Он держал в одной руке свиток, а в другой перо. Никак орешки подсчитывает?
— Аленка, — позвал Светозар, — ты чего застыла, словно статуя какая? Пойдем дальше. Видимо, у Жадюни беда приключилась — не поет она сегодня.
— О! — вдруг встрепенулась белочка. — Богатыри пришли! Собимысл, заводи шарманку!
Белка соскочила с миниатюрного крылечка и кинула скорлупку в стоящий на земле мешок. Полилась довольно энергичная мелодия, и Жадюня заплясала…
— А чего это она вам так радуется? — полюбопытствовала я.
— Не думаю, — нахмурился Вышезор. — В последний наш приезд в град она вообще из теремка не выходила.
— А нечего было после медовушки к ней в терем на ночлег проситься, — подал голос Огнезар. — После твоих со Светозаром гуляний, ее теремок пришлось заново отстраивать.
Я покосилась в сторону Светика, но тот и не думал на меня смотреть. Его больше ближайшая ель интересовала.
— А скажи-ка мне Огнезарушка, — замурлыкала я, — а что за повод у богатырей был?
— Так знамо дело, — тот охотно стал делиться информацией. — Они девиц впечатлить хотели и поспорили, кто больше медовухи выпьет, тот и пойдет на сено…
— Огнезар! — рыкнул Светик и сжал кулаки.
— Вы что же, — подала голос белка, — на меня совсем не смотрите?
Она стояла напротив нас и теребила лапками маленький платочек.
— Не смотрим! — снова рыкнул Светозар.
— Смотрим-смотрим, — закивала я и переключила свое внимание на Жадюню.
— А они не смотрят, — она ткнула лапкой в стоящих друг напротив друга богатырей. — Я, между прочим, ради них тут отплясываю.
Вот те раз. Вот тебе и белка…
— Жадюня, — подал голос молчавший до этого момента кот, — а спой!
— Для тебя, усатик, все, что угодно, — та захлопала глазками и затянула… — Я тебя-я-я совсем не знала-а-а. И страдала-а-а без тебя-я-я! — стала надрываться рыжая. Я прижала ладони к ушам, чтобы не слышать это безобразие. — Когда ты зде-е-есь, когда ты рядо-о-ом, поет-поет, моя душа-а-а! Мой котик нежны-ы-ый, будь со мною-ю-ю, — господи, еще одна поклонница у Тимки образовалась. — Сердечко девичье согре-е-ей! Ты нужен мне, как чистый возду-у-ух. Люби меня-я-я, как солнце де-е-ень!
— О, обворожительная, — кот пошевелил усиками. — Вы как всегда неповторимы.
— Тимофей, — она махнула в его сторону лапкой, — льстец…
Кажется, у нашей крысы появилась конкурентка. Какие-то странные пристрастия у Тимки. Вроде ученый, должен понимать, что… бр-р-р.
— Аленка, — позвал Светик, — пойдем подальше от них погуляем?
— Ага, — я кивнула и позволила богатырю увести меня вглубь небольшого лесочка, который в моем мире завется парком. — А как же…
— Они и без нас найдут себе занятие, — предугадал мой вопрос богатырь.
— А Тимофей? — не унималась я.