Тридцать четыре холостяка или Дневники народной свахи
Шрифт:
— Когда чувствуешь беду, которая приключилась с ней, — добавил Смеян, — на расстоянии.
— Вот именно, беду, — взволнованно сказал Светозар. — Я поскачу вперед — не могу я так плестись больше.
Светловолосый богатырь пришпорил коня и вскоре скрылся из виду. Как же? Почему сердце ноет? Быстрее! Быстрее узнать, как она там…
Подъехав к самому терему, мужчина на ходу спрыгнул с жеребца и быстрыми шагами направился к крыльцу. Одним махом преодолев ступеньки, он отворил дверь в сени. Ее нет…
— Алена! Тимофей! —
Откуда-то из-под лестницы выполз кот — весь помятый и опечаленный.
— Светозарушка, — начал он, — а я так ждал тебя! А где остальные?
— Едут. Я впереди всех прискакал, — нахмурился богатырь. — Постой, что значит: ты ждал? А Алена? Где Алена?
— В лес развеяться пошла, — проблеял Тимка, — успокоиться.
— От чего развеяться? — сперва не понял Светик, а потому продолжил допрос: — Успокоиться? Что случилось, Тимофей, выкладывай!
— Да тут особо рассказывать нечего, Светозарушка, — замялся Тимка. — Просто она узнала, что ты все продолжаешь за ней на речке подглядывать. Осерчала сильно. Напридумывала себе невесть чего, вот и ушла успокаиваться. Да только давно ушла…
Мужчина слушал скомканную речь кота, не перебивая. Он еле сдерживал себя, чтобы не расколошматить терем ко всем чертям. Внутри все закипало. Голова распухла от множества противоречивых мыслей.
Тут стали подтягиваться остальные богатыри. Тимошка подождал, пока все соберутся и продолжил:
— Долго она что-то по лесу гуляет, касатик, — кот прижал ушки. — Может, поищете ее, а?
— Поищем, — прошипел Светозар. — А потом я ее сам лично убивать буду. Потом тебя, Тимофей…
— А может, не надо? — пискнул кот, но богатырь его уже не слушал.
— Радислав, Вышезор, Ладимир, идите с ним, — пробасил Любозар. — Думаю, она далеко не ушла.
— Надеюсь, — вздохнул светловолосый богатырь и первым вышел на крыльцо.
Сознание возвращалось медленно. Еще бы, так сильно получить по голове… она теперь тоже боли-и-ит! Они меня скоро калекой оставят на всю жизнь.
Минутку, а что это там за вой? Девичий, между прочим. Получается, я тут не одна у них в плену? Уже интересно. Пожалуй, открою глаза, посмотрю на все это безобразие. И… не могу. Не получается: голова раскалывается, глаза не открываются. Тело, будто парализовано или… связано! Где я? Спасите! Светик! Помоги!
По моим щекам в который раз за этот день покатились слезы. Сие не осталось незамеченным.
— Поплачь-поплачь, — ехидно произнесла Жадюня где-то недалеко от моего уха. — Ты одна, тебе никто не поможет. Твои богатыри не станут искать тебя. Чего молчишь, воды в рот набрала? Горько, тоскливо тебе. Плачь, рыдай. Хотя, наверное, тебе не так горько, как могло быть. Бесхозная ты, девка, родни-семьи нет. Любви, поди, не знаешь. Эх, надо было дождаться, пока за Светозара ты замуж выйдешь. Тогда вам обоим стало бы еще больнее. Но такой момент грех было пропустить.
А ведь точно, в самое сердце Жадюня мне попала…
— Да, вот так, девочка, плачь! — продолжала белка.
— Хватит! — прервал ее монолог дон Колобок. — Ты ее так до смерти раньше времени доведешь.
— Но вы же сами приказали время от времени мучить пленных! — возразила Жадюня.
— И что теперь? Да приказал. Но это не означает, что надо мучить таким изощренным способом. Видишь, она даже глаза открыть не может? А сейчас у нее начнется истерика, так что сама рада не будешь. Поняла?
— Да, дон Колобок, — поникла Жадюня. — Я пока прекращу над ней издеваться. А можно я пристану к остальным девкам?
— С ними уже Колобастер поработал, — ответил дон Колобок. — Поэтому что они в таком же состоянии, что и эта.
— А что мы потом с ними будем делать? — поинтересовалась белка.
— Знамо что, — хмыкнул главарь колобковой банды. — В Замухрынь рабами продадим. За таких дев там знаешь сколько дают? Много…
— Ух ты! — восхитилась Жадюня. — Дон Колобок, да вы и впрямь крутой пират и разбойник!
От услышанного меня бросило в дрожь. Как это продать? Кого? Меня?! Нас? Какой ужас! Светик, миленький, найди меня скорее! Я тебе все подглядывания прощу! Только спаси! Умоляю…
— Беда-а-а! — по звуку, к нам несся очередной колобок — часовой. — Нас атакуют! Бежим!
— Чего? — в один голос оскалились Колобайзер и Колобастер (пускай будут именно они. Так-то на слух они все одинаковые). — Какой «бежим»?!
— Правда, — поддержал Колобелло (ну, или кто там из них). — Мы Колобатрикс! Не к лицу нам убегать.
— А кто нас атакует-то? — осведомился дон Колобок.
— Богаты-ы-ыри-и… — как-то обреченно ответил Колобчонок (да-да, помнится именно он на вахте стоял).
— В атаку! — заверещала Жадюня. — Бить гадов!
По звукам я поняла, что белку послушали, так как отчетливо расслышала топот удаляющихся ног. Как же хотелось взглянуть хоть одним глазком на происходящее, но не было сил. Почему — не знаю. Я тупо не могу даже глаза открыть. Успели — одно радует. Отдаленно раздавались лязг и богатырская ругань вперемешку с нецензурной бранью колобанды. Неожиданно все стихло, и я отчетливо услышала звук приближающихся ко мне шагов.
— Алена! — вскоре я услышала родной голос. — С тобой все в порядке?
— У-у-у, — только промычала я.
— Не двигайся, сейчас я тебя развяжу, — с волнением в голосе пояснил Светик.
— Светозар! — окликнули моего спасителя голосом Ладимира. — Тут еще три девицы!
— Мы их развяжем и тоже к нам в терем отвезем, — предложил Радислав.
— Угу, — пыхтя, отозвался друг. — Ален, как же тебя угораздило-то так?
— Да не ругай ее, Светозар, — подал голос Вышезор. — Не попала бы она в плен к колобкам, не спасли бы мы этих прекрасных дев.