Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса
Шрифт:
— Я ничего не вижу, — сказал я.
— Да посмотрите лучше! Вон там, где берег чуть выдается вперед. Видите?
— Теперь вижу. Я сначала подумал, что это черный камень.
— Вот-вот, — согласился он и, помолчав, начал опять насвистывать «Аннилору».
— Вы ведь Твизден? — спросил он вдруг, не отрывая глаз от поплавка.
— Нет, — сказал я и, спохватившись, тотчас добавил, — то есть я хотел сказать «да».
Я совершенно забыл о своих верительных грамотах.
— Хороший конспиратор ничего не должен забывать, — наставительным тоном сказал он.
Я повернул голову и впился в него глазами. Твердый с ямочкой
— Это же позор, — сказал вдруг рыбак и, повысив голос, повторил, — да-да, позор, что такой человек, как вы, вынужден побираться, как нищий. Идемте со мной. На кухне вас сейчас покормят, но денег я вам все равно не дам.
По мосту проехала двухколесная бричка, и сидевший в ней молодой человек приветствовал моего собеседника. Когда бричка исчезла из вида, он смотал удочку и, показав рукой на белые каменные ворота в ста метрах справа от моста, сказал:
— Вот там — подойдете к заднему крыльцу — вас покормят, — и пошел по дорожке к воротам.
Я прошел к красивому двухэтажному особняку, стоявшему посреди лужайки, спускающейся под небольшим уклоном к реке. Цветник из чайных роз и кусты сирени довершали картину. Как и было сказано, я обогнул дом и подошел к заднему крыльцу. Суровый, точно судья, дворецкий уже поджидал меня.
— Пожалуйте сюда, сэр, — сказал он.
Мы прошли по коридору и затем поднялись по лестнице. Я оказался в прелестной комнате с видом на реку и лужайку. Повсюду были разложены принадлежности моего туалета: коричневый костюм из тонкой шерсти, рубашка, галстуки, бритвенный прибор и щетки для волос, две пары обуви.
— Сэр Уолтер, — пояснил дворецкий, — распорядился, чтобы я принес вам одежду мистера Реджи. Он считает, что она подойдет вам. Мистер Реджи бывает иногда здесь по уик-эндам. Следующая дверь по коридору — ванная. Воду я уже налил. Ужин через полчаса после удара гонга.
Я откинулся в кресле и подивился происшедшей, точно в сказке, перемене. Я подошел к зеркалу и посмотрел на себя. Худой, желтый человек, обросший бородой, очень бедно одетый, в разбитых, давно нечищенных ботинках — не то бродяга, не то пастух. И вот, пожалуйста, приму сейчас ванну, побреюсь, надену на себя шикарный костюм и буду сидеть за одним столом с лордом, и мне будут прислуживать лакей и дворецкий.
Выйдя из ванной, я оделся во все новое — вещи были как будто на меня сшиты, — и зеркало отразило теперь довольно симпатичного молодого мужчину в дорогом костюме.
Красивый серебряный подсвечник стоял посреди накрытого круглого стола, за которым меня дожидался сэр Уолтер.
— Должен вам сказать, что будете ужинать с человеком, которого разыскивает полиция. И вряд ли что-нибудь меняет тот факт, что я абсолютно невиновен, — начал я.
— Ну-ну, будет вам, — улыбнулся хозяин, — не портите себе аппетит. Мы поговорим обо всем после ужина.
Ужин был превосходен, равно как и шампанское. На десерт был подан старый портвейн, и я так расхрабрился, что рассказал сэру Уолтеру об одной рыбе в реке Замбези, которая — если вы будете неосторожны — может обгрызть вам пальцы. Сэр Уолтер в свою очередь рассказал мне о своих достижениях: оказывается, он объехал с охотничьим ружьем почти полсвета.
Потом мы прошли в его кабинет, куда нам был подан кофе. Книжные
— Гарри писал мне, что вы имеете сообщить мне что-то весьма важное, мистер Ханней.
Наконец-то, с моих плеч свалилась давившая меня тяжесть! Я начал свой долгий рассказ с того, как встретил у своих дверей Скаддера. Когда я заговорил о Каролидесе и международной конференции, на губах сэра Уолтера промелькнула скептическая усмешка. Затем был молочник и гостиница в Галлоуэе, где я расшифровал записную книжку Скаддера.
— Она при вас? — озабоченно спросил он и удовлетворенно вздохнул, когда я достал ее из кармана и показал ему.
Не раскрывая пока содержания расшифрованных записей, я рассказал о встрече с сэром Гарри и о речах, произнесенных в Масоник-холле. Мой хозяин не выдержал и расхохотался.
— Гарри наверняка нес околесицу. Я его очень люблю, но у него голова набита всякой чепухой, которой его снабжает идиот-дядя. Продолжайте, мистер Ханней.
Я описал свое приключение на дороге, и он попросил меня более подробно описать людей в машине. Опять я вызвал его смех, когда рассказал, как захватил машину этого осла Джопли. Сэр Уолтер стал очень серьезен, когда я стал говорить о лысом человеке с глазами, как у ястреба. Наконец, мой рассказ был окончен.
Сэр Уолтер встал с кресла и прошелся по комнате. Потом, остановившись у камина, сказал:
— Выбросьте из головы мысль о полиции. Законы нашей страны будут вам защитой.
— Неужели полиция нашла убийцу? — воскликнул я.
— Нет, но в течение последних двух недель были установлены факты, которые позволяют вычеркнуть вас из списка подозреваемых.
— Интересно, почему? — удивился я.
— Скаддер был странный человек; с одной стороны — сумасшедший, с другой стороны — гений. Я был с ним знаком, он для меня кое-что сделал. С ним было трудно работать, потому что он любил все делать один. Он вообще не любил кому-либо подчиняться. Поэтому и не находился в рядах тех, кто занимается разведкой, о чем приходится сожалеть, потому что человек он был весьма способный. Он был одним из немногих мужественных людей, каких я знаю, и в то же время был нервным и капризным, как беременная женщина. Я получил 31 мая письмо от него.
— Как же так, — опять удивился я, — ведь он был убит 24 мая?
— На письме стоит штемпель от 23 мая. Письмо пришло ко мне через неделю, побывав сначала в Испании. Оттуда оно было переслано в Ньюкасл и уже затем попало ко мне. У него была мания заметать следы.
— О чем в нем говорилось?
— О том, что ему угрожает опасность, но сейчас он находится у друга, что он собирается написать мне еще до 15 июня. Видимо, он не думал, когда писал это письмо, что на другой день будет убит. Он не сообщал своего адреса, но в письме говорилось, что он живет недалеко от Портленд-плейс. По-видимому, это был намек на вас. Так что, побывав на дознании, я заключил, что вы были его другом. Я посетил Скотленд-Ярд и после наведенных о вас справок стало ясно, что вы не имеете к убийству никакого отношения. Когда я получил письмо от Гарри, стало ясно, почему вы были вынуждены бежать. В течение этой недели я ждал вас со дня на день.